Жуков

А Жуков? Через двадцать с небольшим лет он открылся: «Греха таить не буду, были моменты, когда замирало сердце в ожидании развязки ожесточенных битв, но я не помню, чтобы возникали моменты неверия в стойкость наших войск. На последнем этапе оборонительного сражения 25.XI — 5.XII я не спал одиннадцать суток, будучи в чрезвычайно нервном напряжении, но зато, когда наши богатыри погнали врага от Москвы, я свалился и проспал более двух суток подряд, просыпаясь только для того, чтобы узнать, как развивается контрнаступление. Даже Сталин и тот не разрешал меня будить, когда звонил по телефону». А вести с нолей битвы пошли отрадные для нас и черные для немцев.

Вражеский фронт затрещал и попятился. Из всех частей и соединений группы армий «Центр» поступали тревожные донесения: под натискам русских они отходят, бросая тяжелое вооружение и технику. Уже 7 декабря Гальдер находит, что события этого дня «ужасающи и постыдны» для вермахта. 8 декабря Гитлер отдает приказ перейти к стратегической обороне во всему Восточному фронту. Вымуштрованные немецкие войска немедленно стали создавать сильные узлы сопротивления в населенных пунктах, перекрывать дороги. Враг был все еще очень и очень силен» В оборону быстро и организованно становились пусть потрепанные, но те самые дивизии, которые еще несколько дней назад грезили о захвате Москвы, теплых квартирах, где можно скинуть обовшивевшее обмундирование и отдохнуть.

За первые три дня наступления наши войска прошли 30–40 километров. Неслыханно много по прошлым боям! Однако Жуков считал, что темпы недостаточны: стоит дать немцам передышку, как они уплотнят фронт и будет намного труднее преодолевать их сопротивление. 9 декабря штабы всех армий Западного фронта получают директиву:

«Практика наступления и преследования противника показывает, что некоторые наши части совершенно неправильно ведут бон и вместо стремительного продвижения вперед путем обхода арьергарда противника ведут фронтальный затяжной бой с ним.

Приказываю:

1. Категорически запретить вести фронтальные бои с прикрывающими частями противника, запретить вести фронтальные бои против укрепленных позиций, против арьергардов оставлять небольшие заслоны и стремительно их обходить, выходя как можно глубже на пути отхода противника.

2. Гнать противника днем и ночью. В случае переутомления частей выделять отряды преследования.

3. Действия наших войск обеспечить противотанковой обороной, разведкой и постоянным охранением, имея в виду, что противник при отходе будет искать случая контратаковать. Жуков».

А это значит идти по пояс в снегу, ночевать в трескучий мороз под открытым небом. Зачастую штурмовать дзоты врага без артиллерийской поддержки — орудия застревали и отставали. Главное, внушал Жуков, не дать врагу опомниться.

Секретарь МК партии Черноусов, руководивший партизанским движением в Московской области, согласовывает с командующим фронтом Жуковым боевые операция народных мстителей. В тот исторический декабрь впервые с начала войны в небе победно ревели моторы краснозвездных самолетов — на Западном фронте умело использовалось наше единственное превосходство над врагом — в авиации. Жуков пытался всеми доступными ему средствами — ударами с тыла, действиями авиации — лишить врага подвижности. В значительной степени это удалось.

Вскоре после начала нашего наступления командира авиационной дивизии подполковника Е. Я. Савицкого вызвали к командующему фронтом Г. К. Жукову. Жуков поставил задачу уничтожить штаб немецкого армейского корпуса:

— Противовоздушная оборона там сильная. Но иного выхода нет — ликвидировать штаб придется с воздуха. Посылать бомбардировщики при такой погоде бессмысленно. Удар штурмовиками повлечет за собой большие потери. У истребителей же и маневренность, и скорость выше — значит, им и штурмовать штаб. Отберите сами подходящих летчиков… А что касается самолетов, думаю, ЛаГГ-3 — вполне подходящая в данном случае машина.

Подполковник Савицкий отметил: «Говорил он просто, деловито, абсолютно ничем не давая почувствовать разделяющую нас дистанцию. По всему чувствовалось: его интересует лишь суть дела — та задача, которую он передо мной ставил. Стремительность его слов, таившаяся в них взрывная энергия и эмоциональная сила как нельзя лучше соответствовали всему облику Жукова, тому душевному отклику, который вызывал у меня этот человек. И как только я это понял, на душе стало совсем легко; напряжение, которое я испытывал, внезапно отпустило».

На следующий день четыре звена истребителей, ведомые Савицким, разбомбили и расстреляли цель. Партизаны подтвердили — немецкий штаб уничтожен. Через несколько дней все участники налета получили в Кремле ордена Красного Знамени. «У меня это был первый боевой орден. И получить его особенно радостно было еще и потому, что наградили меня по представлению командующего фронтом генерала армии Жукова», — закончил рассказ маршал авиации Е. Я. Савицкий.