Жуков

13 декабря всю нашу страну да и весь мир всколыхнуло сообщение о разгроме фланговых группировок врага под Москвой. Освобождено более 400 населенных пунктов, немцы понесли большие потери в живой силе и технике. И самое волнующее: наступление продолжается!

Пятясь от Москвы, немцы сжигали деревни и города, убивали на каждом шагу наших соотечественников, имевших несчастье попасть под пяту оккупантов. Уже к этому времени было известно о чудовищных злодеяниях гитлеровской армии. Теперь, когда освобождался район за районом, наши люди воочию убеждались, с каким лютым врагом приходится иметь дело. Даже в тех местах, где захватчики оскверняли русскую землю считанные дни, они успевали оставить страшный кровавый след. Символ «нового порядка» фашизма — виселицы, поставленные в каждом городе, с которых освободители снимали замерзшие трупы известных и безвестных героев. Горы расстрелянных, заживо сожженных детей, женщин, стариков, истерзанные тела попавших в плен.

Кадровому военному, каким был Георгий Константинович, все это представлялось непостижимым. Он, наследник русской военной традиции рыцарского ведения войны, помнил и следовал заветам великих полководцев России, в первую очередь Суворова, — беспощадная борьба с вооруженным врагом, но великодушие к сложившему оружие. И уж, конечно, армия, допускавшая повальные зверства в отношении мирного населения, не могла не считаться бандой убийц.

Теперь захватчики до костей прочувствовали, что означает война с Россией и в России. В журнале боевых действий 3-й танковой группы, той самой, что ближе других вышла к Москве с северо-запада, 14 декабря занесено: «Вокруг то и дело можно видеть поодиночке двигающихся солдат, кто пешком, кто на санях, кто с коровой на веревке… Вид у людей безразличный, безучастный… О том, чтобы как-то защититься от беспрерывных налетов русской авиации, почти никто не думает. Убитые в результате прямых попаданий бомб солдаты так и остаются лежать, никем не замеченные… Трудно сказать, когда теперь снова восстановится линия фронта». Гудериан, еще недавно ведший свои танки на нашу столицу, докладывал по начальству: «У нас остались, собственно, только еще вооруженные шайки, которые медленно бредут назад». Гальдер, допытывавшийся у генерал-фельдмаршала Бока, командующего группой армий «Центр», сумеют ли русские использовать свои успехи, получил обескураживающий ответ: «Да, они сделают это. При появлении русского танка наши солдаты бегут без оглядки».

В семидесятые годы английские историки П. Калвокоресси и Г. Уинт, написавшие книгу «Тотальная война» специально с целью напомнить молодежи о 1941–1945 годах, вызвали из небытия положение вермахта в то время: «Солдаты подкладывали под одежду бумагу, чтобы согреться. Часто для этого использовали доставленные на фронт запасы листовок, в которых русским разъяснялось: для них единственный разумный путь — поднять руки. К рождеству у немцев насчитывалось 100 000 обмороженных. Свирепствовала дизентерия. Как в авиации, так и в армии не было антифриза. Орудия отказывали, а наседали, особенно ночью, действовавшие обычно небольшими отрядами русские. Холод и снег препятствовали доставке продовольствия. Пищу нередко приходилось рубить топорами. Суп замерзал в мисках. Медаль, которую получили пережившие эту кампанию, прозвали Орденом Мороженого Мяса. Некоторые кончали с собой. Оглядываясь на войну, когда пришло время писать о ней, Гудериан припомнил «бескрайние русские просторы, покрытые снегом в ту зиму наших несчастий, пронизывающий ледяной ветер, редкие укрытия, плохо одетые, истощенные голодом солдаты».

Отнюдь не «солдаты», а бессчетные палачи, жалко скулившие, что они-де всего-навсего служивые, подневольные люди, когда эту мразь брали в плен. Проезжая через строй обгоревших печей, обозначавших очередной населенный пункт, откуда только что выбили фашистов, Георгий Константинович видел горе тысяч и тысяч людей. Он укрепился в мысли — идет неслыханная в истории человечества война. На карту поставлено само существование нашего великого народа. Планируя наступления, требуя ускорить продвижение на запад, Жуков усматривал в этом не только выполнение тактических и оперативных задач, но и высшую стратегию: спасение советских людей от верной гибели, мучительной и унизительной смерти от рук бесчестных гитлеровских палачей.

К началу января 1942 года Западный и смежные фронты отбросили врага от столицы на 100–250 километров. Непосредственная угроза Москве ликвидирована; освобождено И тысяч населенных пунктов; среди многих городов, откуда изгнали оккупантов, — Калинин и Калуга.

Когда немецкое руководство осознало, что на Восточном фронте разразилась катастрофа, Гитлер 19 декабря взял на себя верховное командование армией» Он отстранил от занимаемых должностей высших генералов, начиная от главнокомандующего сухопутных войск Браухича до Гудериана. Он требовал держаться с фанатичным упорством. На просьбы отводить войска из ставки фюрера раздавался рык. Процедура, по словам Гитлера, была проста. Некий командующий армией обращается к нему: