Жуков

9 января Военный совет фронта напоминает командующим 43, 49 и 50-й армиями: «Несмотря на запрещение, продолжают иметь место (особенно в 49-й армии) лобовые атаки укрепленных противником населенных пунктов. Требую прекратить лобовые атаки и действовать главным образом обходами и охватами. Укрепленные противником строения сжигать, выгоняя этим немцев в поле, и уничтожать их охватывающими ударами в первую очередь лыжных отрядов».

С тяжелыми боями к 20 января удалось освободить Рузу, Можайск. Выполняя приказ Ставки, Жуков спланировал внезапный захват Вязьмы, что привело бы к краху группы армий «Центр». 27 января героический кавалерийский корпус генерала Белова прорвал фронт в районе Юхнова и к началу февраля вышел южнее Вязьмы. Конники соединились с воинами 33-й армии, наступавшей в центре. Ее ударную группу, прорвавшуюся в тыл врага, возглавил сам командующий армией легендарный генерал Ефремов. Вместе с партизанами и воздушно-десантной бригадой войска Белова и Ефремова завязали бои в районе Вязьмы.

Операция развивалась в районе, где действовали десятки больших и малых партизанских отрядов. Происходившее в какой-то мере напоминало толстовскую «дубину» народной войны. Гальдер в далеком Берлине сетовал, что русские воюют не по немецким правилам. 2 февраля он заносит в дневник: «Войска готовятся к наступлению с целью ликвидации бреши у Медыни. Удар должен быть нанесен завтра. (3 февраля немцы рассекли 33-ю армию, часть ее осталась во вражеском тылу. — Авт.) 5-я танковая дивизия уничтожает группы противника, просочившиеся в наш тыл. Эти бои за линией фронта носят комически уродливый характер и показывают, что война, как таковая, начинает вырождаться в драку, далекую от всех известных доныне форм ведения войны».

Преисполненный тевтонского чванства и тупости, Гальдер брюзжал, не способный вникнуть в происходившее, а Жуков с гордостью следил за нашими частями, громившими врага в его собственном тылу. Не очень щедрый на похвалу, он направляет И февраля 1942 года Белову и Ефремову радиограмму: «8-я ВДВ (воздушно-десантная бригада. — Авт.) с партизанами 9 февраля заняла район Мармоново, Дяглево. Десантники разгромили штаб 5-й танковой дивизии… Ставлю в пример десантную бригаду всем войскам». А на эту дивизию Гальдер возлагал такие надежды!

Одновременно Жуков торопит с продвижением на запад.

Приказ 15 января: «Обращаю внимание командиров на необходимость стремительного преследования отходящих частей противника». Он требует выйти им в тыл лыжными отрядами, «не давать возможности врагу отвести технику и останавливаться в населенных пунктах».

Следующее указание 20 января: «Приказываю преследование вести стремительно, создав на главных направлениях сильные ударные группировки и продвигая их параллельно отходящим главным силам противника. Преследование широким фронтом с равномерным распределением сил, приводящим только к выталкиванию противника, категорически запрещаю».

Распоряжения Жукова в целом выполнялись. Умелые действия наших войск снова и снова ставили немцев в тяжелое положение.

Германское командование, ощутив грозную опасность, подбросило на смоленское направление резервы. Прямо с колес вступили в бой четыре дивизии из Франции, пришли войска и из Германии. Гальдер больше не язвил в своем дневнике. Жуков делал все, чтобы выполнить приказ Ставки. Во второй половине февраля в тылу врага у Вязьмы был высажен 4-й воздушно-десантный корпус, почта 7,5 тысячи отлично вооруженных бойцов. Пока в занесенных снегами лесах под Вязьмой глубоко в тылу врага шло жесточайшее сражение, армии Западного фронта пытались пробить немецкую оборону и соединиться с десантниками.

Вот как виделось наше наступление («драка», по словам Гальдера) в ту зиму глазами верноподданного немецкого солдата: «Русские навалились на нас массой тяжелых танков и пехоты, отбросив назад. Из-за мороза наши пулеметы отказали, боеприпасы иссякли Целый день батальон пробыл в окружении в деревне, где мы окопались. Ночью в безумном отчаянии мы пытались прорваться. Безуспешно. Тем временем весь фронт выгибался назад. Везде солдаты, потеряв голову, бежали, офицеры с пистолетами в руках пытались восстановить порядок, но паника возникала снова и снова. Таких сцен мы не видели ранее в России, и бегущие колонны войск, каски, оружие, противогазы усеивали дороги. Сотни грузовиков сжигаются нами из-за отсутствия горючего, мы предаем огню склады снаряжения, боеприпасов и продовольствия. Дороги отступления усеяны мертвыми лошадьми и разбитыми машинами. Закутанные в тряпье бесформенные фигуры, ковыляющие по дороге, как будто шло отступление Наполеона. Четыре дня наш батальон прикрывал это безобразное отступление. На пятый день явились русские танки и перебили почти весь батальон».

Вражеские части перемалывались, но на смену им пригонялись все новые и новые. Военно-полевые суды вермахта в эти месяцы репрессировали в войсках более 60 тысяч солдат. Постепенно вражеский фронт укрепился и в конце концов, отодвинутый много назад, все же устоял.