Жуков. Портрет на фоне эпохи

16 марта 1965 года Жуков обратился в Президиум с письмом[893], в котором жаловался на дискредитацию и очернение. Встреченный этим письмом прием, не такой плохой, как предполагал маршал, придал ему решительности. Он вновь поднял дело о своей статье в «Военно-историческом журнале». Статья в конце концов была опубликована, но так и неизвестно точно, кто дал главному редактору Павленко зеленый свет на это. Чуйков подал жалобу. Незначительное дело приобрело общенациональный масштаб. Новый начальник ГлавПУРа Епишев пригласил военачальников: Баграмяна, Захарова, Конева, Москаленко, Рокоссовского и Соколовского. Это представительное собрание рассмотрело статьи Жукова и Чуйкова и единогласно высказалось в поддержку точки зрения Жукова. Это совещание, напоминающее средневековые соборы, где обсуждались неясные моменты вероучения, сегодня может показаться смешным, но для этих людей оно имело огромное значение. Все знают, что та война, стоившая чудовищных жертв, была главным делом их жизни, и речь шла не только о дележе лавров.

Вечером 8 мая 1965 года, впервые после октября 1957 года, Жуков появился на официальном мероприятии, посвященном 20-й годовщине Победы. Когда он вошел в кремлевский зал приемов, присутствующие встали и встретили его продолжительными аплодисментами. Потом Брежнев произнес речь («Великая победа советского народа»), в которой воздал умеренную похвалу Сталину. Собравшиеся встретили ее грандиозной овацией. На приеме, после торжественного заседания, множество людей толпилось вокруг Жукова (и Галины), его осыпали комплиментами, просили автографы. Наиболее предупредительными к нему были ас Иван Кожедуб, маршал Баграмян и Константин Симонов.

После этого своего выступления Брежнев больше не упускал случая прославить Великую Отечественную войну, которая, как он почувствовал, составляла самый прочный фундамент советского общества. Пенсии участникам войны были значительно увеличены, празднование Дня Победы приобрело грандиозный размах. Ветеранов стали посылать в школы, чтобы рассказывать подрастающему поколению о значении победы, о жертвах, принесенных ради нее. Он же начал идеологическую битву против «лейтенантской прозы», введенной в литературу молодыми писателями Виктором Некрасовым («В окопах Сталинграда»), Юрием Бондаревым («Батальоны просят огня»), Григорием Баклановым («Пядь земли»). В их произведениях, написанных в период хрущевской «оттепели», война изображалась не как монументальная эпопея, наполненная политическими сущностями, а как серия личных драм. Это видение «снизу» следовало заменить взглядом на войну маршалов и генералов, неизбежно более отстраненным и более холодным. Всем им было разрешено писать мемуары, но под строгим контролем цензуры, чтобы власти были уверены в том, что новый символ веры – решающая роль в достижении Победы принадлежит советскому народу под руководством партии – не будет нарушен. Акцент на роль народа, на его «сплоченность и массовый героизм» имел целью приглушить социальное и экономическое неравенство, неожиданно появившееся в СССР в 1960-х годах. По мнению Суслова, серого кардинала при Брежневе, отвечавшего за идеологию, героический образ Великой Отечественной войны должен прикрыть довоенные преступления режима и помочь забыть о трудностях настоящего времени… «Панорамный и монументальный» образ войны остается актуальным и в современной России[894].

В этих новых обстоятельствах у Жукова вновь появилась надежда вернуться в армию. В мае 1965 года он обратился в Президиум с письмом, в котором, вместо того чтобы перечислять свои боевые заслуги, упирал на свою коммунистическую ортодоксальность: «Пошел 47-й год моего пребывания в партии, в рядах которой я всегда непоколебимо боролся за генеральную линию партии». Потом он напомнил, что его смещение с партийных постов в октябре 1957 года произошло с нарушениями устава партии – его дело рассматривалось в его отсутствие. Наивный подход: ведь он же знал, что Брежнев, смещая Хрущева, действовал точно так же. Он добился нового смягчения режима «изоляции», в которой его держали. С этого момента можно говорить о его постепенной реабилитации. В 1966 году Константин Симонов начал снимать документальный фильм о Битве за Москву «Если дорог тебе твой дом». Жуков дал для него длинное интервью, которое увидели и услышали миллионы советских граждан. В тот же период он опубликовал статью о зимнем контрнаступлении 1941–1942 годов в «Военно-историческом журнале», и редакция пригласила его на дискуссию. 10 ноября 1966 года Жуков вновь обратился к Брежневу и Косыгину. Он напомнил ему, что скоро ему исполнится 70 лет, а страна будет отмечать 25-летие Битвы за Москву. Он жаловался, что ему по-прежнему запрещают присутствовать на мероприятиях и собраниях, на которых присутствуют остальные маршалы. Жуков просил ЦК позволить ему вступить в Группу генеральных инспекторов. Вместо новой должности Брежнев наградил его орденом Ленина.