Журавль в ладонях

Лона ради медового месяца взяла на работе отпуск, но если сначала хотела от него неофициально отказаться, то потом передумала. Слишком радикальные последствия приобрела ее неосторожность. Пришлось возвращать подарки, выслушивать бесконечные упреки родственников с обеих сторон, делить затраченные на свадьбу деньги. Я лезть не стала, но и помогать — тоже. Не одобряла, что она все-таки довела дело до свадьбы. А Лона… Лона отдала несостоявшимся свекрам все, что у нее было до последней копейки и, как ни странно, взялась за голову. Решила поступить в университет на вечернее и еще раз попытать счастья с вакансией помощника экономического отдела в «ГорЭншуранс». Теперь на это шансов было больше, ведь она стала «своей». Тем более среди финансистов.

Поскольку к тому времени я ночевала у Сергея чаще, чем у себя, сестру переселила к себе. После сорванной свадьбы, да без моей поддержки, ее бы в общежитии до костей обглодали. Следовало хотя бы переждать самый травмоопасный период. Да и потом, ее присутствие отвлекало от грустных мыслей и меня. В случае чего можно было рассказать о том, как все паршиво у нас с друзьями ей, а не Сергею. Лонка жалела, а этот негодяй просто отвечал: терпи! Ну что еще взять с мужчины?

Новийский не пришел в восторг от новости, что Илона стала жить со мной. Скромно намекнул мне, что не очень честно в этом случае расплачиваться по долгу в одиночку. Но я притворилась глухой. Что толку говорить о таких вещах с человеком, у которого все и всегда было? Однако вскоре выяснилось, что его нервировала не моя безразмерная долговая яма, а близость с сестрой. По-моему, Новийский опасался, что, будучи еще ближе к Лоне, я решусь на повтор ее подвига сбежавшей невесты, и предложил мне к нему переехать. За две недели до выборов. Мне эта идея не понравилась. А Новийскому — моя реакция. Я ему сказала, что согласна, как только он перестанет морочить мне голову всякими репортерами. Он рассердился и сказал, что я слишком много сваливаю на этот час Икс при том, что сама же первой вытащила на свет божий наши отношения. И таким стал наш первый серьезный разлад. Не созванивались три дня, но потом помирились.

В тот день, когда был утвержден состав депутатов Законодательного Собрания Санкт-Петербурга, Новийский притащил два билета в Александрийку и бутылку отличного коньяка. Мотивировал свой оригинальный выбор тем, что столько вина не выпить. Он не сиял, не прыгал от счастья. Некоторое время сидел на кухне молча, с потерянным видом. Будто на горизонте маячила цель, а тут вдруг — раз — и развеялась. И не знаешь, что дальше. Поэтому решил напиться и напоить меня. Ну что сказать? Я не очень хорошо помню тот день. А утром йогу из- за похмелья.

Таков был день триумфа Сергея, а я свой только ждала. В смысле интервью. Да, совместный поход в театр — это восторг, но как же объявление, которым меня стращали столько месяцев? Признаться, в какой-то момент я даже про себя обозвала Новийского козлом. Несколько раз. И дважды отказалась ехать к нему домой после работы, мотивируя это какими-то нелепицами. Злилась и каждый свой день начинала с поиска в яндексе. Один раз даже телефон в тарелку с хлопьями уронила. Благо, тот почти не пострадал, чего не скажешь об одежде, на которую выплеснулось молоко.

Тем хуже было Новийскому, когда обнаружилось, что весь сыр-бор из-за пары фраз в конце интервью. Не думала, что журналистам хватит наглости в самом деле пропустить Сергея через мясорубку, но прежние скандалы сделали свое дело, и, ввиду отсутствия более значимых событий, посвятили ему очень много места. И не избранию. Перед выборами «нужные люди» сделали Сергею отличный пиар, пропихнув несколько релизов о политике. А теперь, когда он оказался в фокусе не только правильных журналистов, а вообще всех, люди вспомнили о том, что известен Новийский в первую очередь отнюдь не рабочими достижениями. Юлию, понятное дело, со всех сторон обсосали, Шульцева… А вот про текущую личную жизнь спросили только в конце, в последнем вопросе. На что Сергей ответил: «Мне исключительно повезло после всех неприятных событий встретить достойную девушку. Сейчас я очень счастлив».

— И вот этой ерундовой фразочки я ждала четыре месяца? — плаксиво поинтересовалась я у Новийского, не в меру усердно кромсая салат.

— А мне следовало дать журналистам твое имя, адрес и паспортные данные? — усмехнулся он и поставил передо мной салатник. — Пойди мы в театр до «ерундовой фразочки», репортеры бы набросились на тебя с двойным энтузиазмом. Ты же сама журналист и понимаешь, что это такая же работа, как любая другая. Нужно писать, даже если не о чем. И когда они до тебя доберутся… Кстати, почему ты не пошла в журналистику?

— У Гордеева платили лучше, — ответила, даже не стесняясь.

— Полагаю, что тебе бы прекрасно подошла роль репортера. По направлению социальной проблематики. Тем более что ты с этим знакома не понаслышке.

— Нет, — резко ответила я.