Журавль в руках (СИ)

Леша проводит меня на парковку и открывает дверь новенькой дорогой машины. Я в марках особо не понимаю, но по этой видно, что капец какая дорогая.

— Откуда такая машина? — недоверчиво хмурю брови, складывая руки под грудью.

— Нравится? — Леша язвительно лыбится, даже глаза блестят. — Чистокровный немец, и стоит целое состояние! Твоему любовнику такие деньги и не снились.

— Он мне не любовник, Леша! Он мой жених! — вскрикиваю, и тут же протягиваю руку, чтоб увидел колечко на пальце.

Ледяные глаза бывшего вспыхивают яростью.

— Сядь в машину! — с рыком приказывает Леша, и я вздрагиваю. Молчу и думаю, как сбежать. — Оксана, я к тебе обращаюсь!

— Отвали от меня! — взвизгиваю слишком громко, и мужчине это явно не нравится.

— По хорошему, значит, не хочешь? Ладно. — Бывший ныряет в салон машины и достает пистолет.

Сердце пропускает удар, когда Леша, спрятав оружие за распахнутым пальто, наводит прицел на меня.

— Садись. В сраную. Машину! — чеканит каждое слово, а я уже ничего не соображаю. Перед глазами все плывет, черные мошки мельтешат. И сердце… сердце почти не бьется. На полусогнутых ногах кое-как добираюсь до машины — Леша уже открыл дверь и ждет, пока я сяду.

Страх ужасными щупальцами лапает за затылок. Чувствую холод между лопаток, когда Лешка, словно хищное животное, обходит машину и падает на сидение рядом со мной. Он заводит тачку и трогается. Я не то что шевельнуться, даже дышать боюсь!

Чувствую, как надо мной повисла черная туча смерти. Он сейчас отвезет меня в лес и пристрелит.

Мои предположения не оправдываются. Вместо леса мы въезжаем в элитный поселок. Леша тормозит возле небольшого красивого домика и приказывает мне выйти из машины.

Сердце сильно и больно стучит в груди, и я почти ничего не слышу, кроме его замедленного ритма. Вываливаюсь на улицу, и свежий ветер хлещет в лицо, освежая и возвращая рассудок. Стараюсь найти хоть какую-то ниточку логики во всем происходящем, но события путаются, словно шерстяной клубок.

— Иди в дом! — приказной тон и колкий басистый голос. Оборачиваюсь. Передо мной крепкий широкоплечий мужчина в черной куртке. Краем глаза замечаю кобуру на его бедрах. Что, черт возьми, происходит? Покорно иду по расчищенной от снега дорожке. Ноги не слушаются, заплетаются, того и гляди упаду.

— Садись и жди! — незнакомец с оружием указывает мне на диван в просторной гостиной.

Нервно сглатываю ком, образовавшийся в горле. Все тело дрожит, как у зайца в клетке. И я на самом деле чувствую себя в клетке, загнанная в самый угол. Слышу четкий размеренный шаг позади себя, но так и не рискую обернуться. Тяжелое дыхание вырывается из груди слабым хрипом. Сил нет. Тело обмякло так, что даже сидеть сложно. Словно я состою из желе и сейчас растаю, превращусь в лужицу. Закрываю глаза и сжимаю руки в кулаки.

— Вот, изучи. — На стол передо мной с шумом падает синяя папка, и я вздрагиваю.

— Что это? — язык заплетается. Поднимаю глаза на Лешу и смотрю с непониманием.

— Досье на твоего жениха! — Бывший довольно усмехается, пронзая меня озлобленным взглядом.

Он никогда так на меня не смотрел. Глаза — ледяные серые айсберги, о которые можно насмерть разбиться. Не выдерживаю и отворачиваюсь.

— Смотри! — взрывается мужчина и бросает папку мне на колени.

Дрожащими руками открываю первую страницу. Буквы пляшут, и разобрать написанное я могу не сразу.

Матвей… он… я не верю. Он угонял машины у богатых и перепродавал их.

— Это не правда. — Обреченно шепчу в пустоту. Чувствую подходящие слезы, сдерживаюсь, чтобы не заплакать. Горло дико раздирает от удушающей волны разочарования.

— Ты дальше листай, это еще не все. — Леша склоняется надо мной и перелистывает страницы.

Убийства.

Матвей кого-то убил.

Фото с места преступления. Улики. Отпечатки пальцев. Я ничего не понимаю. Этого не может быть.

Голова идет кругом. Отбрасываю от себя папку и хватаюсь за голову. Боль такая острая, что я не могу сдержаться. Кричу в собственные ладони и дрожу. Слышу отдаленно голос Леши, но не понимаю, ко мне ли он обращается.

Мой Матвей не убийца. Он не мог этого сделать.

Сжимаю руки в кулаки так, что ногти царапают собственные ладони. Истерика накрывает разрушительным цунами, и я кричу так громко, что оглушаю саму себя.

Резкий запах заставляет открыть глаза. Леша трясет у меня под носом ватой с нашатырным спиртом, подносит что-то к губам, приходится выпить стакан воды.

— Успокоилась? — жужжит над ухом, разносясь в голове гулким эхом. В висках отбивает набатом… убийца… убийца. — После всего этого ты хочешь быть с ним?

Я молчу. Сильно жмурю глаза.

— Оксана, он подонок. Ты связалась с уголовником!

Я молчу. Сейчас проснусь дома, и ничего этого не было.

— Ты хоть осознаешь, какой опасности он тебя подверг?

Я молчу.

— Я могу отнести это досье в нужные инстанции, и твоего Матвея повяжут уже сегодня вечером.

— Нет! — наконец вскрикиваю я, вскакивая с дивана. — Ты не посмеешь! Матвей хороший! Он хороший!

Остервенело стучу по Лешиной груди, плечам, пока он не хватает кисти моих рук.