Журавлиная ночь

— Нет, но что делать конкретно? — будто спохватился Кременецкий. — И мне, и вам? Ну… ту версию, с киевской больницей, я немного видел! И правда — ужас! Хоть на самом деле, в Ровно, вы успели вовремя… Но что дальше? Поедем опять в прошлое за моими тетрадями, или как? Мне же надо их вернуть! Но вообще… Прожить одиннадцать лет — зная, ожидая, что будет, глядя, как всё рассыпается, разваливается — и совершенно бессильным помочь, так как всё сложилось! А для некоторых наших… деятелей — ничего святого!..

— Ну, о святом они болтают много, — ответил Мерционов.

(«А для него же… впервые! Это мы тут привыкли… И то не очень: разве привыкнешь к такому…»)

— А правда! — спохватился и Вин Барг. — Пора и к делу. Давайте я прислушаюсь…

…Вновь все умолкли — и лишь он едва поднял взгляд, ожидая ответа вагона…

«А, с другой стороны… — стали долетать до Кламонтова мысли Кременецкого. — Если не проживу эти одиннадцать лет в реальном времени — не сделаю каких-то дел, никто не будет знать, где я, что со мной… И этот подонок останется неразоблачённым… А настоящего отца я, получается, не знал… Но как же они?.. (О семье, прежде всего — о матери?) …Не могу их и бросить, оставить в неизвестности! А в целом? Знать, что произойдёт — и никому не сказать, иначе парадокс…»

«Нет, а… твоё отсутствие на полгода? — Кламонтов, испугавшись, приглушил мысль. — Что может значить? И… как, кого предупредить — из твоих? Что им сказать?»

«…А эти дети из приютов: не тренируют их попросту на нас? — продолжал думать Кременецкий. — И кто они сами: чудовища, опустошённые души, или… Хотя, а мы для них — кто? А тайные организации, как ими всё опутано… И… не бывает единственным выходом иногда — разрыв всего, удар по «кабелю»? И — всё с нуля, заново? Но шок для стольких невинных людей! Из-за чьей-то ошибочной, никому не нужной цели… Кто-то верит, что кому-то плохо, создаёт подполье для борьбы с врагом… Хотя какой «враг» — если тот и при социализме неспособен устроить жизнь? И вся цель — иметь больше, чем кто-то; но — и этого не может? А подполья — вырождаются в секты, мафии, уже страшно пойти уда… Нет, но что же… государства, спецслужбы — в борьбе с такими обманутыми? Чем могут доказать свою правоту — тому, кто просто ошибся?..»

«Точно, — это была уже мысль Тубанова. — При Сталине: пять колосков — и крик на всю планету! А при «демократах»: столько же за кусок колбасы — и ничего…»

«…И правильно я написал, что так просто демонстрируют свою дикость и бессилие? — ответил Кременецкий (или и тут принял мысль за свою?). — Но что вообще делать… И как вернуть тетради…»

«А если и это результат какого-то перепада? — откликнулся Ареев. — То, как изменились сюжеты?»

«Думаешь…», — удивился Кременецкий, уже поняв, что ответил не себе.

— Подождите, — прошептал Вин Барг. — Кажется, вагону удалось определить…

— Что именно? — не выдержал паузы Кламонтов.

— Наиболее вероятную версию вновь сложившейся реальности! И сейчас мы её увидим! В соответствующих фрагментах…

«Итак, уже результат, — с тревогой подумал Кламонтов. — Каким он будет?..»

— А мы и забыли посмотреть: где мы, куда едем! Ах, вот как… — вскочив, продолжил Вин Барг уже из коридора. — Поезд 222, Львов — Ворошиловград… Похоже, Полтавская область, где-то между Красноградом и Кегичёвкой… Время-то, оказывается — всего 22. 23, пока что 17 июля для нас, и 14-го — для Захара!

— До сих пор привыкнуть трудно, — признался Кременецкий. — Но почему так темно? Какой… снаружи, год?

— Сейчас… даже не пойму, — ответил Вин Барг. — Или… и год меняется? Будто через мгновения переходим от года к году! Так раньше не бывало!

— И едем как будто к моим родным местам! — понял Кременецкий. — Нет, но время… И можно ли мне там появляться — такому, как сейчас?

— Не знаю. Пока что опять спать, — объявил Вин Барг. — И во сне… увидим, что получилось…

— Шестое купе? — уточнил Кременецкий, вставая.

— «…Как будто на свете нет твёрдой земли…»,–

донёсся шёпот Тубанова, вставшего следом. — Неужели опять не то? Или… я это — по привычке…

«…А правда! — встревожился Кламонтов, оставшись один в своём купе. —

…Одну простую сказку –

А может, и не сказку –

А может, не простую –

Хотим вам рассказать…

Нет, почему же? Тут… всё, как было. Как мы знали…»

78. СУБЪЕКТ И ОБЪЕКТ

«…Леонид… Макарович? Что же вы поспешили отделиться от остальных? Не заметили, что в банке… сберегательном — лежит «пас»? Вот вам и итог выборов. Вы — самое слабое звено, прощайте…»

(Опять это «звено»… Почему? Откуда это?)

…Шаланды полные кивали –

И уходили за рубеж…

…Как будто на свете нет твёрдых грунтов –

Уткнулось начало в конец.

Сказал экскаватор: «Я всё же готов»,–

И, встав, пошёл во дворец…»

(«Нет! Что за чушь? — запротестовала какая-то часть сознания. — Это же — две разных песни!»)

…Залп! Резиновые пули…

Тут джигиты и кивнули…

И десантники с баяном

Кружат вальс над мостовой…

…Метель мела, как крем-брюле… (?)

Металось пламя на столе –

Забытой, необрезанной свечи…

…Но… «кайф» — это очень уж хитрый предмет.

Всякая вещь — или есть, или нет!

А это — такое, что и не поймёшь:

Только «орёл» — и уже сразу «вошь»…