Журнал 64

– Доберутся! Ты говоришь «доберутся», а не «доберемся». Я не знаю, кто его остановит. Курту Ваду восемьдесят восемь лет, Карл. Никто не тронет его прежде Аллаха, если этого не сделаем мы.

В электричке они почти не разговаривали, каждый был погружен в собственные мысли.

– Ты заметил, насколько высокомерен этот сукин сын? У него в доме даже нет сигнализации, – в какой-то момент сказал Ассад. – Думаю, в самое ближайшее время нам стоит пробраться к нему в кабинет, потому что в противном случае он успеет уничтожить важные материалы. Уж это точно!

Он не уточнял, кому именно «придется пробираться».

– Я не разрешаю тебе входить к нему тайком, – ответил на это Карл. – Одного взлома в неделю более чем достаточно.

Больше говорить не требовалось, да и не было сказано.

Не прошло и пяти минут после их возвращения в управление, как Роза уже явилась к Карлу с факсом.

– Вот это лежало в аппарате, когда я пошла проверить; адресовано Ассаду, – сказала она. – Из Литвы, насколько я могу судить по номеру. Совершенно отвратительная картинка, правда? Не знаете, зачем ее нам прислали?

Карл бросил беглый взгляд на страницу и весь похолодел.

– Ассад, иди-ка сюда, – крикнул он.

На этот раз все происходило не так быстро, как обычно. День выдался тяжелый.

– Да что случилось? – спросил сириец, когда наконец дополз до кабинета Карла.

Мёрк показал на факс.

– Эту татуировку сразу узнаешь, правда, Ассад?

Ассад взглянул на вытатуированного дракона, рассеченного надвое на почти оторванной от тела голове Линаса Версловаса. Лицо выражало страх и недоумение. Чего, к сожалению, нельзя было сказать о лице Ассада.

– Да, нехорошо, – согласился тот. – Но только я к его убийству не имею никакого отношения.

– То есть ты утверждаешь, что ни прямо, ни косвенно не причастен?

Карл ударил по факсу. У него тоже нервы были на пределе, что в общем-то неудивительно.

– По поводу «косвенно» никогда нельзя быть уверенным. По крайней мере, сознательно я этого не делал.

Мёрк пошарил в кармане в поисках сигарет. В данный момент они были ему просто необходимы.

– В самом деле, Ассад, мне очень хотелось бы так думать, но с какого перепугу литовская полиция, или кто там прислал эту гадость, считает, что необходимо поставить тебя в известность?.. Где моя зажигалка, будь она неладна, ты случайно не видел?

– Я не знаю, зачем ставить меня в известность. Но могу позвонить и спросить у них прямо. – Последняя фраза звучала чересчур уж саркастично.

– Знаешь что? Думаю, следует оставить это на потом. А в данный момент, считаю, тебе лучше отправиться домой, или как там это у тебя называется, и немного отвлечься. Ибо у меня создается ощущение, что ты можешь выйти из себя в любой момент.

– Странно, что ты сейчас не испытываешь таких же эмоций. Но раз ты считаешь, что так будет лучше, я пойду.

Ассад не показывал этого, но в действительности злился намного сильнее, чем Карл когда-либо за ним замечал.

Он ушел. Зажигалка Карла провокационно торчала у сирийца из заднего кармана.

Ничего хорошего ожидать не приходилось.

Глава 36

Сентябрь 1987 года

Когда голова Нёрвига упала на грудь, жизнь Нэте замерла.

Сама Смерть только что стояла и смотрела на нее, звала за собой, к адскому пламени, но теперь удалилась.

Еще никогда Нэте не чувствовала ее настолько близко. Даже когда умерла мать. Даже когда она лежала на больничной койке и ей сообщили, что муж погиб в автокатастрофе.

Она встала на колени перед стулом, где сидел Филип Нёрвиг с открытыми заплаканными глазами, уже не дыша.

Женщина протянула дрожащие руки вперед и попыталась прикоснуться к его скрюченным судорогой пальцам, стараясь подыскать слова, которые никак не приходили на ум. Возможно, она лишь хотела сказать «прости», но и этого не получилось.

«У него есть дочка», – подумала Нэте, почувствовав, как завибрировала диафрагма, и эти вибрации отозвались в остальном теле.

У него есть дочка. Эти безжизненные руки больше никогда не коснутся ее щеки…

– Держись, Нэте! – вдруг громко крикнула она, осознав, к чему это приведет ее. – Ублюдок, – прорычала она, глядя на тело. Ему не следовало приходить с покаянием и верить в то, что после этого ее жизнь улучшится. Наверное, он хотел лишить ее возможности отомстить? Сначала лишил ее свободы и материнства, а теперь хотел еще и отнять у нее ее триумф.

– Иди сюда, – пробормотала она, просунув руки ему под мышки, и в тот же момент почувствовала ударившую ей в нос вонь. Очевидно, в последние секунды перед смертью он освободил кишечник, и теперь времени у нее оказалось еще меньше.

Нэте посмотрела на часы. Четыре. Спустя четверть часа настанет черед Курта Вада. И хотя после него еще должна была прийти Гитта, все же этот человек призван был стать венцом ее трудов.

Стащив Нёрвига со стула, она обнаружила, что под ним на сиденье расплылось большое коричневое смердящее пятно. Адвокат оставил свой последний отпечаток на ее жизни.