Журнал «Байкал» 2010–01

От раздумий горестных все чаще

забывался он тяжелым долгим сном:
«Этот мир напоминает дом горящий,
в нем живущие не ведают о том.

И рождаться каждый раз в цепях страданий

человек по сути жизни обречен.
Круг сансары обнимает мирозданье.
Есть ли путь к спасенью? Где он, путь, и в чем?».

И однажды принц, призванием влекомый,

через волю преступил отца,
и ушел он из родительского дома —
навсегда ушел из царского дворца.

И бродил, как бедный странник, Гаутама

в поисках предназначенья своего.
Пыль со всех дорог и тропок Индостана
оседала на сандалии его.

Вел он долгие беседы с мудрецами —

знатоками книг, древней которых нет.
Были их слова, как звездное мерцанье,
исходил от них холодный вечный свет.

И в порыве гордом  самоотрешенья,

чтоб в себе животное перебороть,
Гаутама, в роще манговой  отшельник,
истязал упорно собственную плоть.

Утихали страсти и росло смиренье,

драгоценной каплей полнился сосуд.
Но молчало око внутреннего зренья,
и не все пути к спасению ведут.

И однажды под могучим древом бодхи

он сидел, освобожденно и светло.
Просветленье, словно это возжелали боги,
на него волною светлой  снизошло.

И прервал молчанье Гаутама: «В мире

много есть огня, но правит миром дым.
Благородных  истин же — четыре,
и о них я возвещаю всем живым.

Первая из истин: жизнь — круговорот страданий,

изначально существующий закон.
А страдания проистекают из желаний —
вот вторая истина земных времен.

А желания ввергают нас в пучину

неспокойного как море бытия.
Третья истина — в отказе от причины
и привязанностей человеческого „я“.

А четвертая из истин — как просвет в тумане,

как ночная путеводная звезда.
Это — восьмеричный путь к нирване,
путь освобождения от пут земного зла».