Журнал «Байкал» 2010–01

— Правильно, все правильно, — видя мое легкое замешательство, сказал Хормого. — И ты, и она уже в том возрасте, когда такой интерес закономерен. Ее зовут Улджей, если она запала тебе в душу, знакомство начинай не со сведений о ее предках, даже не со старого Дахи, я знаю, что она воспитана в духе никем не ограниченной воли, синий полог неба и зеленый покров матери-земли ей намного ближе, чем ордо владетелей улусов и белые юрты нойонов. Свою судьбу будет решать только сама, даже воспитавший ее дед никак не сможет повлиять, а родители ее погибли в одной из войн с татарами. Вот такой она дикий цветок, не всякому удастся сорвать.

— А зиму, пургу и морозы где они проводят, есть же у них где-то постоянное пристанище, родное племя и свои близкие по крови люди?! — воскликнул я.

— Я этого не знаю, спроси сам у старика, но думаю, что они зимуют там, где их это суровое время застанет, — ответил Хормого. — Им же никто в приюте отказать не посмеет, это же божьи люди.

Наш тогдашний разговор о сказителе и его красавице внучке на этом и закончился, но эти люди запали мне в душу, и я укрепился в решимости узнать о них побольше. Спал я ту ночь плохо, ибо не один раз во сне грезились звуки моринхура и эта самая Улджей. Утром я встал с твердым намерением найти подходящий повод и поговорить с этой девушкой.

Ждать такого случая пришлось долго: по прошествии нескольких дней Тогорил отправил меня с моими воинами и сотней хэрэйдов из тысячи Бардама на западную окраину улуса и велел под видом облавы на зеренов обнаружить появившихся на тамошних пастбищах найманов, захватить вместе со всем скотом и табунами, пригнать их на реку Туул для разбирательства с самовольщиками, кому бы они ни принадлежали. Наш поход — охота за козами и найманами затянулся на целые пол-луны и был не так успешен, если не считать за удачу несколько сотен добытых зверей. Время для охоты было неурочное и при облаве приходилось много времени терять на то, чтобы отличить самцов от маток, а найманов мы не обнаружили и видели лишь многочисленные следы пребывания людей и животных.

— Я предполагал, что кто-то в ставке узнает про поход и предупредит их, — сказал мне Тогорил. — Хормого надо бы поспешить с выявлением сторонников Инанча-хана.

Я выпросил у хана десять дней для поиска сказителя Дахи и его внучки, которые уже покинули ставку хана и уехали в кочевья хэрэйдов в верховья реку Туул, ближе к монгольским землям.

— Мне некогда было на этот раз насладиться его песнями, — хан грустно улыбнулся, потом окинул меня насмешливым взглядом. — А внучка у него действительно хороша, можно позавидовать тому мужчине, который сумеет ее заарканить. В этом деле тебе никто не помощник, так что дерзай в одиночестве.

Мои тридцать нукеров, ехавшие со мной вверх по Туул-голу, были радушно настроены в ожидании развлечений и новых знакомств. О цели, которую я при этом преследовал, они все знали, за моей спиной посмеивались, часто шутили, но при мне помалкивали.

Старика Даху и его внучку мы обнаружили в третьем курене, там, где река Туул вырывается из южных отрогов Хэнтэя на широкий степной простор. Трава на холмах уже выгорала от нещадного солнца, но ближе к реке она все еще буйно зеленела, и там, в устье какого-то притока реки, издали были видны белые юрты, у воды паслись многочисленные стада овец и коров, поднимая тучу пыли, спускался на водопой табун лошадей. Вдали синели вершины гор, угадывались белесые пики с вечными снегами, в пожелтевшей траве под ногами наших коней стрекотало и звенело множество насекомых, то и дело на курганах показывались разжиревшие до серого блеска тарбагана. Над всем этим господствовало ясное и синее небо, в беспредельной вышине которого парили несколько орлов. Коней и нукеров начинала одолевать жара, беспокоили пауты. Проехав несколько харанов по увалам (какое-то облегчение людям и животным приносило легкое дуновение прозрачного воздуха), нам пришлось спуститься к реке, где из густой травы стали подниматься тучи комаров. Отмахиваясь от надоевших кровопийц, мы свернули к куреню. Я предполагал, что нукеры, которым поднадоели мои поиски, будут не прочь день-другой отдохнуть от долгой и безуспешной езды по жаре и думал на этом стойбище прекратить поиски старика и его внучки, тем более до срока возвращения к Тогорилу оставалось всего пять дней из отведенных десяти. Но в этот грустный момент я у реки заметил среди других лошадей двух пегих коней. Сердце дернулось и забилось сильнее, из-под шлема потекли струйки пота, и во мне вспыхнула такая радость, словно меня ожидала не неизвестность, а горячо любящая женщина и обещанная встреча.