Журнал «Байкал» 2010–01

Что же в то время представляли собой недавние скитальцы или, иначе говоря, что представлял собой тот внешний мир, неизгладимый отпечаток которого они несли в себе?

По мнению ученых, Монгольская империя была общим котлом,

«в котором не просто растворялись разные государства, но и „варились“ элементы разных культур, смешивался опыт христианской, буддийской, конфуцианской и исламской цивилизаций. Империя объединила усилия разных народов в создании условий их мирного сосуществования».

И ещё.

«Весь этот порядок, экономическое процветание и общечеловеческая лишённая какого-либо центризма философия не могли не привести к интеллектуальному взрыву во всей громадной империи. В Китае появились новые и бурно развивались зародившиеся ранее формы художественной прозы и драмы, живописи и архитектуры. Стали появляться математические трактаты, труды по агрономии, появились новые инженерные проекты и сооружения. Эти же процессы идут в Иране: подъём литературы и расцвет миниатюрной живописи, в городах создаются учёные кварталы. Монголы поощряли как точные науки (строятся обсерватории, где работают учёные разных национальностей), так и исторические знания. К управлению государством привлекаются все талантливые, способные люди вне зависимости от происхождения, религиозных убеждений… Цели монголов хорошо выражены словами близкого к императорскому двору конфуцианского учёного, урожденного тюрка Бухума: „Чтобы было много способных (к управлению делами государства) людей, необходимо, как в древности, учредить повсюду школы… И повелеть, чтобы обучение начинали с изучения отношений между людьми… Нужно познать, как вести себя в обществе, устраивать семью, свою страну“»[61].

Итак, переходя на бытовой уровень, «месопотамские» буряты были людьми, которые повидали мир и обрели неоценимый опыт общения с другими народами, чьи обычаи и нравы, уклад жизни, исторический опыт и религиозные представления порой совпадали, а порой разительно отличались от их собственных. Они были людьми, которые в той или иной мере соприкоснулись с персидской и китайской цивилизациями.

Почти за 100 лет скитаний по разным землям от Месопотамии до Забайкалья они воочию увидели, как умирает централизованная Монгольская империя и на смену ей воцаряются где безвластие, где многовластие, а вместе с ними — беззаконие, разбой, разруха и «мерзость запустения». При виде всего этого они не могли не проникнуться мыслью о преимуществе пребывания в составе стабильного государства с сильной властью и твердыми законами.

Они были людьми, вобравшими в себя опыт предков, которые в свое время с таким трудом и после стольких испытаний пришли к пониманию того, что империя — это порядок.

Думается, указанное обстоятельство сыграло далеко не последнюю роль в их решении принять подданство Российской государства.

* * *

Даже в начале XVIII в. среди забайкальских бурят существовало постоянное опасение вновь оказаться данниками монгольских ханов и жертвами грабительских маньчжурских набегов. Тогда как российская граница означала надежную защиту от посягательств из-за рубежа. Кроме того, предводители родов как люди прагматичные не могли не учитывать, что, оказывая услугу Петру, они тем самым обретают право на его понимание в вопросе о «породных» бурятских землях.