Журнал `Юность`, 1974-7

Один критик стал жаловаться Светлову на литераторов, которые живут прошлыми заслугами. Давно ничего не пишут, а хлопочут, шумят. Не замечают, что как писатели они уже давно нe существуют.

Светлов:

— Мало того. Между ними еще идет борьба за несуществование.

В некоторых воспоминаниях о Светлове говорится так: он был непримиримым ко всему плохому, яростно ненавидел, боролся, гневно высмеивал и т. п. Мало похоже на Светлова… Непримиримость не его отличительное качество. Он был мягким, легким, простым человеком. И злу он сопротивлялся не прямым действием, а скорее самим своим существованием. Его стихия не сатира, а юмор. Причем юмор не выделенный, не отобранный, не «специализированный» юмор анекдота, дежурной остроты, но юмор как воздух, который вас окружает. Юмор интонации, намека. Очень дружеский.

Вот еще характерная особенность: все, кто занимается Светловым, знал его, писал о нем, — все они (или почти все, за самым небольшим исключением) дружны между собой. Семен Гушанский, Лидия Либединская, Яков Хелемский, Лев Славин, Лев Озеров, Нина Федосюк, Марк Соболь, Лев Шилов… Когда они собираются, к ним как будто незаметно подсаживается Михаил Светлов. И начинают вспоминать, что он сказал, что сделал, как пошутил.

— А помните, Михаила Аркадьевича угостили кумысом, он выпил и говорит: это надо закусывать вожжами.

— А как он вошел на заседание, кто-то ему крикнул: «Миша, дай папиросу». А он: «Надолго?»

— А то еще мы сидели в редакции, сочиняли частушки для капустника. Появляется Светлов: что это вы сочиняете? Мы жалуемся: вот мы, не поэты, сочиняем частушки, а вы, поэт, не помогаете. Он говорит: пожалуйста! О чем? Мы говорим: у нас в редакции есть сотрудница Вера, которая выступает на всех летучках, говорит долго и занудно.

Светлов мгновенно:

— Пишите: «Мчатся тучки, вьются тучки и в глазах совсем темно — это Вера на летучке завела веретено».

Кто-то вспоминает, как он выступал в Ташкенте по телевидению. Была жара, на студии летали мухи.

Ташкентцы увидели на экране улыбающегося Светлова. Перед тем, как начать выступление, он вдруг стал ловить муху, не поймал и сказал: «А я и не знал, что мухи так любят выступать по телевизору».

Конечно, Светлов был мягким, добрым, снисходительным. Но он умел быть и твердым. Когда ему сделали операцию, больничный врач сказал: «Он вел себя терпеливо, как солдат».

Было свое достоинство не только в том, как он жил, но и как умирал.

Много есть людей, которые испытали дружеское участие Светлова в свои самые трудные дни.

Сегодня часто вспоминают светловские слова:

— Я могу обойтись без необходимого, но без лишнего обойтись не могу.

За десятилетие, которое прожито без Светлова, мы поняли: многое, чем мы увлекались раньше, кажется теперь лишним; а он сам, Михаил Аркадьевич, человек молчаливой, ненаигранной романтики, ощущается необходимым.

Владимир Огнев Реалистическая публицистика

Книга Б. Панкина «Время и слово», выпущенная издательством «Детская литература» в 1973 году, имеет подзаголовок: «Семь публицистических очерков из жизни и литературы». Автор ее — известный литератор, совсем недавно — «молодежный журналист», главный редактор «Комсомольской правды».

«Из жизни и литературы»… В этом подзаголовке и секрет новизны, оригинальности не только жанра — существа этой книги. Работа Б. Панкина не могла бы появиться ни раньше, ни позже даты, которая обозначена в выходных данных книги. Для середины горячих пятидесятых годов она слишком аналитична, для конца сороковых попросту невозможна… В книге этой живет наше время. По своей методологии «Время и слово» сочетает в себе откровенную критичность ко всему замшелому с романтичностью идеала, верой в созидательные силы жизни и молодости.

Да, именно молодости. Первое Качество работы Б. Панкина — безошибочное чутье адреса. Знание реального, сегодняшнего молодого читателя. Дифференцированное и обобщенное, понимающее и принципиальное. Он не затыкает уши и не зажимает глаза. Он видит молодежь такой, какая она есть. Ибо только так и можно найти реалистический выход из кризиса, в котором могут оказаться проблемы воспитания, если мы будем уповать на «архаическую систему мышления, видения», когда пишут не то, что видят, а то, что хочется увидеть.

А вред этой «архаической» системы с каждым годом становится очевиднее. Опасность возрастает. «Тяга к положительному, потребность в идеале сильны в молодежи по-прежнему. Но, признаемся, писать о хорошем становится труднее. Ухо молодого читателя сегодня чувствительнее, чем раньше, к фальши, к натяжке. И порою здоровая придирчивость может переходить в предубеждение». Как найти нужную меру такта, как быть дальновидным в вопросах воспитания, где сознание юноши или девушки одновременно и настороженно и открыто к слову истины?