Радомир Андрич
Под прицелом
Славомиру Гвозденовичу
Со всех сторон самые искусные стрелки,члены убойной команды целятсяв очи, в адамово яблоко, в горло,в родимое пятно на левой лопатке,в черную точку на краю светлой памяти,в кириллицу, в еще свежиераны на ладонях, не так давноприбитых к великому крестув Грачанице, в Печскую патриархию,в Богородицу Левицкую, в кельюТриединой троицы, в таинствокрещения, туда, где больнее всего,в светлое полотно, сотканноепрозрачными небесными нитямина языке предков.Погибнутьне может только Тот,кто не был рожден перед выходомна место расстрела,но и он умирает с нами,как живой.Кажется,и море расступилось,а мы дальше и дальше от рассветана берегу реки у домов, воздвигнутых во сне.Когда же, наконец,чьи-нибудь уши,Господи, вслед за мукамиТвоего Сынауловят безутешный плачиз наших христолюбивыхуст и он вольется в нихбез остатка.Со всех сторон наемники смертидержат нас под прицелом и спускаютиз адских пещербешеных псов,чтобы они наелись досыта этой святойземлею, на которой мы кровоточим,на которой ждем, что занашей высокой Голгофойупадет звезда огненнаяи ослепит очи полныебешенством и злобой.Перевод Сергея Гловюка (Москва)
Иногда поутру
То, что и не смели мы до переселения никомусказать, теперь является на неизведанном путиголодом и жаждой молодых яблоневых побегов в садуродном, откуда и начался наш исход, когда связанныеобщей болью в черных одеждах, мы шли, не ведая,что мы уже немы, и только лишь иногдапоутру Грачаницкий колокол наполняет старыесоборные площади целебным звуком надежды.Миловак Витезович
Александр Сергеевич Пушкин
Он красивых женщин любиллюбовью не чинной,и даже убит он былкрасивым мужчиной.Булат ОкуджаваВремя, потраченное не на любовьОн считал потеряннымПогружаясь в кутежиВстретил Пиковую дамуВ облике Натальи ГончаровойС полной уверенностьюЧто и ее сочинилУмирать ему не хотелосьНо исполняя долг честиВышел на дуэльВедь и поступки егоТоже должны былиЕго пережитьМихаил Юрьевич Лермонтов
В ПетербургеИдя по стопам отцаВыучился на офицераВыдержал несколько битвПрежде чем взялся за пероЗа стихи на смерть ПушкинаЗаработал изгнаниеКогда напеваяВерхом поскакал в вечностьПод ним вздыбливался КавказНиколай Васильевич Гоголь
Оживил Мертвых душСвоим духомИ умер живымГоголевская ШинельТеперь главный цензорОн отдал ее придворному закройщикуВывернуть и распоротьС тех пор из нееВыходят великие русские писателиЛев Николаевич Толстой