Моргнувши пару раз, фонарь ослепИ в бездну мрака взял луну-подружку.Через скакалки плещущихся ЛЭППерелетают голуби к кормушке.В кромешной тьме, которой ночь щедра,Сквозь караваны черных туч транзитомСпешат, не дожидаясь до утра,Навстречу ветру. Знают, что пронзит онХолодным острым жалом. ВпередиЛетят другие стайкою, легато,Как будто в птичьей маленькой грудиПод опереньем спрятан навигатор.Их клин похож на парусный корабльС пернатым капитаном за кормилом,Зовут на пир древесная кораС избушкой, что не раз уже кормила…Вот так, когда невзгодам вопрекиСтремишься к цели телом и душою,То бремена становятся легки,Из малой – цель становится большою.
Вторая молодость
Говорят, война заставляет взрослеть быстрее,А порой, напротив, она же и молодит.Вот казалось: он давно невозвратно стареет.Весь – потухший взгляд, да и в целом потухший вид.На ходу скрипят, как несмазанная телега,В нем душа и голос, и в теле каждый сустав.Но случилось так, что забытыми стали эго,Дом и пенсия – знает он, запасник, Устав.Как щелчком – гипноз, он апатию разом скинул,Распрямилась враз ревматоидная спина,На его, опять офицерски прямую, спинуЦелый полк задач водрузила теперь война.Взгляд горит огнем, как снаряд, покидая пушку.Он не просто воин – он здесь полковой начарт.И теперь боец, вспоминая жену-старушку,Шепчет ей прощанье. Атаку спешит начать.Он бежит, как спринтер. И только сверкают пятки.И не чует боли, хоть пятки до крови стер.С боевой подругой – вернейшей сорокапяткой —Рука об руку он вбегает в войны костер.Вот бывает – смерть, что людей возвращает к жизни.Дым – что взгляд не застит, а делает взгляд ясней.С боевой подругой, забывши о ревматизме,В сорок пятый год мчится он навстречу весне.И потом за чаркой водки, с друзьями на спор(Их из школы – в бой, с арифметикой – не лады),Скажет он: «Я дед! Не верите? Гляньте в паспорт!»Впрочем, что бумажка? Он стал совсем молодым.