Журнал наблюдений за двадцать лет

Хозяйка ничего не ответила и отправилась в отделение. После обеда я стоял в пустой палате и обдумывал план действий. За окном раздался какой-то шум. Я выглянул и увидел, как Филипповна вместе с санитарками тщетно пытались волочить сетки кроватей. Сетки были тяжёлые, они падали. Но надо отдать должное сестре-хозяйке, она очень старалась. Добросовестная работа по расхищению казённого имущества продолжалась долго. Уходя домой, я так и не дождавшись её окончания и по пути злорадно наблюдал за тем, как со слезами на глазах Филипповна усердно тащила с помощницей очередную койку к стоящей неподалёку машине.

На следующий день меня вызвала Гольдман. В её кабинете сидела рыдающая Филипповна. Она с укоризненной интонацией проговорила:

– Виталик, ты зачем Ирину Филипповну обидел? Ты зачем довёл до слёз бедную пожилую женщину? Ты только посмотри: как она расстроена!

– Елена Александровна, пускай Ирина Филипповна не суётся, когда её не спрашивают. Я тоже – очень не хочу оставаться в дурачках, когда меня выставляют посмешищем!

По лицу старшей сестры пробежала едва заметная улыбка. Было видно, что она меня прекрасно понимает и не собирается устраивать мне порку из-за этого.

– Ви-ить, не делай так больше, хорошо?.. – Теперь она улыбнулась мне вполне отчётливо и взяла меня за запястье. Я, ответив ей улыбкой, молча кивнул головой.

Глава 22. Олег Шейнин – профессионал.

Рыжая собака, которую завёл на отделение Меркулов, оказалась (как по мне) совершенно бесполезной, даже вредной. Выросла она не особо, но челюсти у неё были типично бойцовские, то есть очень мощные. Больных она всех любила, а на посетителей кидалась. Особенно она не взлюбила местного слесаря, его она постоянно кусала, причём до крови. Кидалась на детей, если таковые по каким-то причинам приходили к нам. Разумеется, гадила везде, где бегала. А убирать приходилось мне, вернее – убирали больные, а я организовывал это дело. Особенно неприятно выходило, когда сходил снег весной. Сами понимаете – всё было загажено. Выгребали по несколько носилок. Иногда её сажали на цепь, но большую часть времени собака бегала сама по себе. Сколько я ни просил Полушкина – посодействовать тому, чтобы собаку убрали – всё оказывалось бесполезно. Заведующий сразу занимал позицию Меркулова и мне ничего не оставалось, как работать своеобразным ассенизатором. Но однажды к самому Полушкину привели его маленькую внучку, по какой-то необходимости, и собака конечно, кинулась на неё со всей возможной агрессией. Полушкин девочку успел закрыть собой, иначе та разорвала бы её в клочья. Долго не думая, собака была убрана вон и весной 2003-го года уборка была не трудная. Сам же Меркулов переходил на другой объект и на прощание наговорил нашему заведующему много нелицеприятного.

– Да, Руслан, такого от тебя я никак не ожидал! – Только и смог сказать Полушкин в ответ на хамство охранника.

У меня одной проблемой стало меньше. Но ремонт палаты никто не отменял, а он как раз, задержался на полгода, как я и предсказывал. Поступающих больных ложить было некуда и не на что. Койки все ушли в неизвестном направлении и пришлось привозить недостающий инвентарь из диспансера. Они были старые, конечно, но ладно- хоть такие дали. Полушкин сильно нервничал, а я иногда напоминал ему своё предостережение. Теперь обвинять он мог только самого себя, что было невозможно впринципе.

Получила продолжение и история с полом в кабинете старшей сестры. Выстлал пол Антипенков великолепно, но вот сами доски оказались с грибницей. Помещение там проветривалось плохо и зловредный сорняк рос как на дрожжах. За два месяца кабинет по углам регулярно украшался серыми лопухами, которые нужно было срезать, что поручалось санитаркам. Злые языки говорили, что Семейкин этот тёс взял себе на дачу и теперь дощатое сооружение можно сносить под основание, оно всё поросло растением-паразитом.

Пришедши как-то утром на работу, я столкнулся с Татьяной Масловой, идущей из кабинета врачей с двумя корзинами «урожая». Она улыбалась и шутила, мол: «Вот, по грибы в лес ходила, могу угостить, кому надо». Смех-смехом, а делать что-то было надо. Дельный совет дал тот самый больной, который рассказал про «уголки из кроватей». Было предложено заменить деревянный пол на бетонный, с выложенной по нему кафельной плиткой. Организаций, занимающихся подобной деятельностью, тогда было предостаточно. Больного звали Олег Шейнин. Он представлял из себя бывшего частного предпринимателя, который как раз занимался профессиональным строительством небольших сооружений и внутренней отделкой. Человек этот как нельзя лучше подходил мне в рабочие и его путь на трудотерапию был вполне логичным.