Журнал, указка, мел, очки (СИ)

Дюрягин выскользнул в коридор, а мы с Лидкой остались наедине. Разговаривать нам было не о чем, молчать неловко, поэтому мешала она мне страшно. Во-первых, в её присутствии пришлось прервать монолог, обращенный к кастрюле, который успокаивал нервы; во-вторых, было неприятно, что посторонняя баба видит мою сгоревшую кастрюлю, тазик с грязной водой, кое-какие постирушки.

- Надо с содой прокипятить, - подала голос гостья - тогда гарь отстанет.

- Пожалуй, - согласилась я, пряча посудину в шкаф.

Не говорить же ей, что само нахождение кастрюли у меня в комнате и то незаконно. Куда уж тут её кипятить.

- У вас слишком тесно, - не унималась жрица любви, - на квартире было бы удобнее.

Да, тесновато. На площади три на четыре метра размещались и кровать, и стол, и шкаф, и стопки книг, и чемоданы, и ведра, и тазы.

Но квартирные хозяйки брали довольно дорого для моей учительской зарплаты, да и не хотелось быть всё время под прицелом чьих-то глаз. Здесь, по крайней мере, укладываюсь спать, когда хочу, читаю, сколько считаю нужным, и нет необходимости кого-то постоянно развлекать разговором.

- Много света жгу, - лаконично пояснила я.

Причина уважительная: для бабок движение диска счетчика вопрос жизни и смерти. Заплатив на несколько копеек больше, чем обычно за свет, они запросто могут получить инфаркт. Но Лидка неожиданно заволновалась.

- У меня тетка через стенку жила. Померла этой зимой. Так у неё и выход был отдельный и счетчик свой. Две комнатки с верандой. Если захотите...

Связываться с Лидкой не хотелось, но с другой стороны, питания в студенческой столовой уже не выдерживал желудок.

- Сколько? - не стала я ходить вокруг да около.

- Двадцать рублей.

В общежитии я платила четыре рубля. Разница могла больно ударить по моему карману.

- Я подумаю.

Может быть, на этом всё и закончилось, но в этот момент в мою дверь властно забарабанили кулаки, явно принадлежавшие типу из властных структур. И пока я растерянно соображала, что делать, Лидка ловко нырнула под мою кровать, хотя там и стояла пара чемоданов. Вот за них она в мановение ока и забилась.

Несчастная дверь едва удерживалась на петлях, когда я её распахнула.

- Что случилось? - прикинуться невинной овечкой было обычным делом.

В дверь зашел наш участковый Михаил Степанович - раздобревший до безобразия мужик, у которого трещали пуговицы на мундире даже при дыхании. За ним змеем заполз подозрительно обнюхивающий воздух дед Филя.

- Чтой-то у тебя, дочка, как будто горелым пахнет? - проблеял он козлом.

- Это из столовой, - отрезала я. - У них там сегодня каша пригорела. А в чём собственно дело?

Непрошенные гости переглянулись.

- Мы насчет Лидки. Пропала она, сгинула б..., все перерыли, - огорчился вахтёр.

- Вы её не видели? - поинтересовался Михаил Степанович.

- Нет. Я долго стучалась в дверь Дюрягина, но мне не открыли, и я ушла к себе.

- Говорят, он её к вам отвел.

Стукачи есть в любом мирке, а уж в студенческом общежитии их даже больше, чем в другом месте. Здесь масса причин: и глупость, и молодость, и залеты, которые нужно как-то отрабатывать, да и скука дает пищу для весьма своеобразных развлечений.

- Смотрите сами, - возмущенно показала я вокруг себя, - где мне её прятать?

И как бы ненароком приподняла покрывало на кровати, показав края чемоданов.

- Да мы вам верим, верим, Жанна Ивановна, - устыдился своего поведения Михаил Степанович.

Но дед Филя стыда был начисто лишен.

- Так это, - прошамкал он, - может, вы вышли, а она сама прошмыгнула да в шкафу и сидит.

И вредный дед распахнул дверцы шкафа. Ясное дело, Лидки там не оказалось, зато на видном месте стояла злополучная кастрюля рядом с электроплиткой.

- А что это у вас тут? - тотчас обрадовано пропел он.

- Мои вещи, - я с такой злостью захлопнула дверцы, что едва не прищемила ему нос. - Это что - обыск?

- Электроплитками пользоваться нельзя.

- А я ей и не пользуюсь. Храню, на всякий случай. Может, придется съехать отсюда, вот она мне и пригодится. Но я так и не поняла, Михаил Степанович, вам нужна Лидка или электроплитка?

Представитель власти понял, что попал впросак.

- Извините, но мы должны были проверить сигнал.

Я промолчала, всем видом показывая, что считаю их визит затянувшимся, и они ретировались.

Ещё не успела толком отдышаться, как из-под кровати раздался Лидкин голос:

- Пятнадцать рублей.

- Идет, - нервно согласилась я, - в конце марта перееду.

Дюрягин выводил свою любимую из общежития при помощи иезуитской увертки. Кто-то из его друзей громко забарабанил в железные ворота, закрывающие въезд во двор общежития. Дед Филя, громко матерясь, кинулся смотреть: кто это нарушает общественный порядок? И пока размахивая кулаками, он вопил, пугая пустую улицу, Лидка ловко спряталась в деревянном заведении под литерой "Ж".

А уж когда недовольный старик зашел в общежитие и закрыл за собой дверь, перелезть ловкой покорительнице бетонных стен через изобилующие всякими декоративными выступами ворота оказалось плевым делом.

За свой подвиг я получила от Дюрягина коробку шоколадных конфет и сильную головную боль, потому что он нагло принялся за мной ухаживать.