Журнал «Вокруг Света» №01 за 1989 год

Захаров присел к столу. Тут ему прислуживал в держании перьев и чернил крепостной его Понтий Первый. Других холопов Захаров также называл Понтиями. Был Понтий Второй — камердинер. Третий — швейцар на лестнице, Четвертый — кучер. «Понтий» по толкователю имен — моряк. Нумерация морских чинов ежегодно оглашалась императорским указом. Вчерашний Иванов 7-й сегодня мог стать 5-м или 4-м, если кто из ранее произведенных в чин помер. Захаров удивлялся без конца этой глупости и ввел из озорства сей обычай на своем дворовом «фрегате». В день именин Понтия 5 августа Захаров напаивал мужиков водкою и объявлял новый приказ «с объявлением нумерации чинов морского ведомства, одинаковое прозвание имеющих».

Поручение от Департамента Захаров посчитал обидным, но спорить не стал и, подумав про себя: «Уж я вам составлю мнение», принялся за работу. Ни в чем не изобличив автора, не опорочив его, он составил длинную программу испытаний и опытов. «На всю предбудущую кампанию морскому ведомству скучать не придется». Задержав для важности ответ на неделю, Захаров велел Понтию Четвертому вручить пакет его превосходительству Никольскому. И проследил самолично, стоя у окна, как кучер бегом проследовал по Синему мосту к Адмиралтейству. В бумаге почетного члена Департамента значилось:

«В Государственный Адмиралтейский Департамент.

Дабы во всех предположениях неизвестного автора увероваться почитаем за нужное учинить на море и на Неве следующие опыты:

1. Определить действие масла над волнами в море и на большом пространстве текучей воды,

2. Если сие действие определено, исследовать, на какое пространство расстилается по воде масло во время уменьшившегося волнения.

. . . . . . . .

7. Сделать сей опыт с гораздо большим количеством масла, как-то: с фунтом или с пудом, выливая оное на воду малыми и большими количествами.

. . . . . . . .

12. Не лучше ли вместо выливания масла сосуд с оным положить на дно с малыми отверстиями...

. . . . . . . .

Впрочем, я, соображая все сие с известными опытами и разными случаями и физическими действиями, нахожу, что таковое предположение неизвестного сочинителя заслуживает внимания Государственного Департамента.

Яков Захаров, февраля, 27 дня, 1825 г.».

Канцелярия Адмиралтейского департамента. 27 февраля, 11 часов утра

Никольский как был в очках, так и остался после прочтения послания Захарова. Он вышел в главный коридор, остановил какого-то унтера и велел ему попросить к себе старшего адъютанта начальника Морского штаба.

— Что случилось, Александр Сергеевич? — Торсон вошел и поклонился шефу канцелярии.

— Беда, брат. Совет немедленно собрать надобно, хотя бы из непременных членов. Гони экипажных фельдфебелей и кондукторов к Са-рычеву, Крузенштерну, Головкину, Ратманову. Приглашай, кого застанешь.

— Да что такое приключилось? — Торсон, однако, знаками и звонками запустил самую отлаженную адмиралтейскую систему, которую остряк и злой шутник светлейший князь Меншиков в бытность свою при дворе прозвал «беговой машиной».

— Господин Захаров изволил tour-hyre (Турнюр (франц.) — подушечка под платье ниже талии, принадлежность женского туалета. Здесь: бесполезная вещь, безделица.) прислать, а нам к вечеру ответ ученый дать надобно, с департаментским мнением. Господин Моллер нынче с всеподданнейшим докладом к Государю изволит пожаловать.

Трех часов оказалось достаточно. Сноровистые «бегуны» морского ведомства собрали советников к неудовольствию оных, и потому, как это часто бывает, решение советников Адмиралтейского Департамента несло на себе след дурного настроения. Необходимость выражать департаментское мнение вынудило Никольского зачеркнуть ранее написанные слова со ссылкой на Захарова. Все ожидали, что Захаров скажет «нет» и обоснует его мудреными научными оборотами. А Захаров явно дурит. Советники решительно не согласились ставить сомнительные опыты и, невзирая на рискованность своего шага, решили для начала воспрепятствовать.

«Его превосходительству вице-адмиралу Моллеру 2-му.

В Адмиралтейском совете по слушании мнения почетного члена статского советника Захарова за № 235 определили:

Предложения неизвестного предохранить Петербург и Кронштадт от наводнения посредством масла нисколько не может по мнению Департамента быть полезным для сей цели, ибо самая возможность произвести опыт по таковому проекту опровергается тем, что и зимою, когда поверхность воды покрыта льдом, случаются весьма сильные наводнения: следовательно, тонкий слой масла, вылитого в ближнем расстоянии от Петербурга, не в силах будет удержать воды, которая притечет из дальнейших стран, а именно оттуда, где начнется ветер.

Верно: Никольский, 9 марта, 1825 года».