Журнал «Вокруг Света» №03 за 1973 год

По дороге в Марсабит я остановился на один день у Питера Дженкинса, директора национального парка Меру. Этот идиллический уголок природы находится как раз на полпути между Найроби и Марсабитом. Дженкинс заведует не только парком Меру, но и заповедником в Марсабите. Именно в сферу его компетенции входит и «мой» Ахмед.

— Вы знаете, — доверительно сказал мне Дженкинс, — я двадцать лет прожил на юге Кении, и мне казалось, что уж я-то повидал на своем веку немало больших слонов. Но когда я увидел Ахмеда, я просто не поверил своим глазам; до того он огромен.

— Откуда же он взялся? — спросил я. — Каприз природы?

— Главное, как мне кажется, это наследственность, — задумчиво произнес Дженкинс. — Слоны здесь вообще очень велики. Возможно, это зависит от пищи, а может быть, дело еще и в том, что, начиная с 1912 года, когда

Марсабит был объявлен заповедником, Ахмеда никто не преследует, никто за ним не охотится. С тех пор уже более полувека он ведет легкую жизнь.

— А сколько же ему лет? — поинтересовался я.

— Обычно у слона шесть раз в течение жизни меняются зубы, потому что старые от употребления стираются. Шесть раз, не больше. В седьмой раз они уже не вырастают, и тогда — конец. Тогда слон уже не может поглощать те полтораста кило пищи, которые ему ежедневно требуются.

— Скажите, а как отражается возраст слона на его темпераменте, на его взглядах на жизнь, словом, если можно так выразиться, на его мировоззрении?

— Слоны в этом очень похожи на людей. Чем старше они становятся, тем спокойнее смотрят на жизнь. Они становятся все менее эмоциональными. Все, что их непосредственно не касается, мало их интересует. Им хочется только одного — покоя. Виски у них с возрастом проваливаются, и над глазами образуются впадины. Это явный признак старости. Плечи опускаются, они плохо держат голову, уши обвисают, кожа покрывается сеткой морщин. И ходят они — точь-в-точь старики, ковыляющие, опираясь на палочку.

— А что вы скажете насчет Ахмеда?

— С Ахмедом дело обстоит несколько иначе. Раньше он действительно был спокойный. Но мне кажется, что декрет президента, поставивший его под охрану закона, повлиял на него в худшую сторону. Последние полтора года Ахмед беспокоен. Он больше уже не тот мудрый и хладнокровный слон, каким я увидел его впервые.

— Нападает на людей?

— Как вам сказать? Он любит «провожать». Я сам тому свидетель. Да и не только я.

— А что это значит «провожать»? — спросил я, с надеждой подумав, что смысл этих слов трогателен и безобиден.

— Что это значит? — переспросил Дженкинс. — Как бы вам попроще объяснить. Ну, словом, сначала он делает ложный выпад, это своего рода демонстрация силы. За этим следует неторопливая пробежка в вашу сторону, а вы при этом лихорадочно пытаетесь сообразить, приблизится ли он к вам вплотную или нет. Удовольствие ниже среднего. Не желал бы вам это испытать.

В общем, имейте в виду — Ахмед сейчас очень опасен.

— А нет ли каких-нибудь особых признаков, которые указывали бы на смену настроения у Ахмеда? — деловито спросил я. Мне почему-то очень захотелось, чтобы такие признаки были.

— С вами пойдет лесничий — капрал Вако, — утешил меня Дженкинс, видимо прочитав эту мысль на моем лице. — Вако близко знаком с Ахмедом и поможет вам не только отыскать его, но и разобраться, что к чему. Когда Ахмед не в духе, он держит «хвост трубой». Вако хорошо знает эту его привычку и в случае необходимости сразу же предупредит вас.

— А если он нападет? Что же тогда все-таки делать? — задал я, наконец, Дженкинсу вопрос, который задавал каждому, кого встречал в Кении.

— Лучше всего взять ноги в руки, — порекомендовал Дженкинс, — мгновенно исчезнуть. Будто вас и не было.

С тех пор как был издан декрет президента Кениаты, капрал Вако несет полную ответственность за безопасность Ахмеда. Вако все время должен держать его в поле зрения и находиться на таком расстоянии, чтобы в нужный момент прийти ему на помощь и перехватить браконьера, покушающегося на его жизнь и бивни. Несмотря на то, что Ахмед не мышь и не антилопа, задача эта не из легких. Территория, на которой он обитает, весьма обширна. Ахмед не привык топтаться на одном месте и часто совершает стремительные марш-броски, особенно в сезон дождей, когда его неожиданно можно встретить за 30 миль от обычного местонахождения.

Худые длинные ноги Вако не знают усталости. За спиной у него — винтовка калибра 30.06, на голове — кепи. Спереди на кепи — служебная кокарда, указывающая на принадлежность Вако к персоналу национального парка, сзади — матерчатый козырек, который он опускает, чтобы предохранить затылок и шею от палящих лучей солнца. Ранним утром, когда над горами клочьями висит холодный туман, Вако носит плащ-накидку военного образца. Когда туман отступает и пробивающиеся сквозь листву солнечные лучи яркими пятнами ложатся на землю, Вако снимает с себя плащ, делает из него скатку и надевает через плечо.