Журнал «Вокруг Света» №03 за 1978 год

Первый порт на нашем пути — «бананово-лимонный» Сингапур. Его приближение мы почувствовали за несколько дней: на пути чаще стали попадаться огромные танкеры, сухогрузные суда, лайнеры. Каждые пятнадцать минут порт встречает или провожает судно. Кроме главного острова, в состав Республики Сингапур входит еще несколько десятков — совсем крохотных. С одним из них — Сентозой — Сингапур соединен канатной дорогой, вроде тех, что в горах служат для подъема лыжников, но с той только разницей, что здесь внизу море.

Недавно на Сентозе открыли Морской музей. Он-то прежде всего и интересовал нас. В музее собраны древние малайские челны и парусники. На таких судах тысячелетия назад малайцы плавали во внутренних индонезийских морях, выходили в Индийский океан, где открыли и заселили Мадагаскар, лежащий далеко на западе у Африканского материка. Открытие это совершено вопреки географической логике: малайским мореплавателям пришлось преодолеть огромные пространства, тогда как африканцам следовало бы пересечь только Мозамбикский пролив. Но факт остается фактом. У современных жителей Мадагаскара — мальгашей очень много общего с малайцами и не в пример меньше с африканцами...

После нескольких дней стоянки в Сингапуре «Витязь» снова в море, наш курс на северо-запад — в Бенгальский залив. Вообще-то: если придерживаться существующих определений, то Бенгальский залив совсем не залив, а море. Вот Аравийское море, наоборот, залив. Но такова уж сила традиции. Вода в Бенгальском заливе фантастической синевы и прозрачности. Не случайно индийский физик Ч. Раман, ежедневно видя перед собой ультрамариновые просторы Бенгальского залива, разработал теорию определения цвета, пригодную для самых прозрачных вод морей и океанов.

Между прочим, поэты, воспевая синь моря, прославляют тем самым... его пустынность. Жизнь в синих водах намного беднее, чем в других акваториях: прежде всего цвет указывает на то, что в воде меньше водорослей. Речь идет не о крупных водорослях, скажем, о ламинарии, широко известной под именем «морской капусты», а о мельчайших, даже одноклеточных, которые надо рассматривать в микроскоп. Крупные же водоросли встречаются обычно не в открытом океане или море, а живут на шельфе, на мелководье. Пожалуй, единственное исключение — саргассы, огромное скопление которых в западной Атлантике дало имя удивительному морю, нигде не омывающему сушу.

Ни с помощью зондирующих оптических приборов, ни в пробах, взятых с разных глубин в Бенгальском заливе, биологи «Витязя» не обнаружили заметного содержания микроскопических водорослей — фитопланктона. Бенгальская морская пустыня — необозримое пространство воды цвета спокойного индиго. Изредка к борту подплывают неутомимые тунцы. У них мощные обтекаемые тела. Тунцы в беспрестанном движении — в бедных тропических водах надо искать пищу постоянно, а температура рыб превышает температуру воды. Отчетливо видны в прозрачной воде акулы. Моряки с вполне оправданной неприязнью относятся к этим хищникам. Но если отвлечься от неприязни, акулы в своем роде совершенство. Триста миллионов лет назад появились они и дожили до наших дней без каких-либо признаков вырождения и деградации.

В районе наших работ как бы сходились две географические крайности: «Витязь» слегка покачивался на пологой зыби, пришедшей из далекой и суровой Антарктики, а на эту зыбь накладывались, делая ее круче, небольшие волны, рожденные слабеющим уже северо-восточным муссоном, несущим сухой и прохладный воздух из центра Азии.

По мере продвижения к северу погода изменилась. На смену угасающему муссону подул порывистый юго-западный ветер. Изменился и оттенок морских вод — он стал зеленым. Зеленый цвет — цвет океанских лугов и пастбищ: живности стало много больше. Несколько раз подплывали к «Витязю» любопытные черепахи. Нет, пожалуй, более неуклюжих и медлительных существ, чем сухопутные черепахи, но морские — другое дело: в воде они проворны и маневренны.