Журнал «Вокруг Света» №04 за 2010 год

Антон Павлович и мичман Глинка с мангустами. «Это помесь крысы с крокодилом, тигром и обезьяной» (из шутливого письма Чехова Лейкину). Ноябрь 1890 года. Фото А.В. Щербака

Вокруг Азии

«Первым заграничным портом на пути моем был Гонг-Конг, — написал Чехов в «отчетном» письме Суворину 9 декабря 1890 года. — Бухта чудная, движение на море такое, какого я никогда не видел даже на картинках; прекрасные дороги, конки, железная дорога на гору, музеи, ботанические сады; куда ни взглянешь, всюду видишь самую нежную заботливость англичан о своих служащих, есть даже клуб для матросов. Ездил я на дженерихче, т. е. на людях (двухместная повозка с рикшей. — Прим. авт.), покупал у китайцев всякую дребедень и возмущался, слушая, как мои спутники россияне бранят англичан за эксплоатацию (так в подлиннике. — Прим.  авт.) инородцев. Я думал: да, англичанин эксплоатирует китайцев, сипаев, индусов, но зато дает им дороги, водопроводы, музеи, христианство, вы тоже эксплоатируете, но что вы даете?» Восхищение «колониальным оазисом», составлявшим резкий контраст с сахалинским «адом», не понравилось ваятелям канонического облика «интеллигента в пенсне». И в первом советском «Полном  собрании сочинений» от чеховского пассажа осталось лишь первых полтора предложения.

Интересно, что Чехов, хорошо изучивший погодную карту региона по статье У. Шпиндлера «Пути тайфунов в Китайском и Японском морях», сумел предсказать задолго до поездки появление тайфуна, который действительно обрушился на пароход в Южно-Китайском море. Когда пароход бросало как щепку, то, как вспоминал много позже брат, Михаил Павлович, к Чехову «подошел командир «Петербурга» капитан Гутан и посоветовал ему все время держать в кармане наготове револьвер, чтобы успеть покончить с собой, когда пароход пойдет ко дну». На самом деле, как выяснилось из недавно найденных материалов, опасности большой не было, это был, скорее, «морской розыгрыш», «прикол» капитана-одессита (хотя и уроженца Эстляндии), прознавшего про чеховский Smith & Wesson. Плавание по суровым дальневосточным морям, общение с командой и пассажирами, дружба с судовым доктором Александром Викторовичем Щербаком, заход в Сингапур (который Чехов «плохо помнил», потому что при осмотре местных достопримечательностей ему «почему-то было грустно» и  он «чуть не плакал»), необычные похороны покойников в морской пучине — все это откладывалось в памяти писателя.

Кульминацией же 52-дневного морского путешествия вокруг Азии стал заход в Коломбо. Чехов осмотрел город и его окрестности, а на другой день отправился по железной дороге в старую ланкийскую столицу Канди. Ее главная гордость — храм Шри Далада Малигава, где хранится зуб  Будды, извлеченный, по преданию, из золы его погребального костра. Однако в «кратчайшем отчете» Суворину Чехов отметил совсем другие достопримечательности: «Цейлон — место, где был рай. Здесь в раю я сделал больше 100 верст по железной дороге и по самое горло насытился пальмовыми лесами и бронзовыми женщинами. Когда у меня будут дети, то я не без гордости скажу им: «Сукины дети, я на своем веку имел сношение с черноглазой индуской… и где же? в кокосовом лесу, в лунную ночь».

Но самое главное, здесь 12 ноября 1890 года «зачат был» «первоклассно хороший» (по отзыву Ивана Бунина) рассказ «Гусев» о смерти в корабельном лазарете отпускного солдата. Чехов дописал рассказ в пути и опубликовал в рождественском выпуске «Нового времени» 25 декабря 1890 года.

Возвращение

«От Цейлона безостановочно плыли 13 суток и обалдели от скуки», — вспоминал Чехов. В качестве значительного происшествия в судовом журнале 20 ноября отмечено крещение «младенца женского пола», родившегося накануне  у Авдотьи Новоселовой, жены «бессрочноотпускного матроса Сибирского экипажа».

Настроение Чехова поменялось лишь при виде библейских мест: «Глядя на Синай, я умилялся». Признание несколько неожиданное, если учесть, что писатель в детстве получил религиозное воспитание, но в зрелые годы отношения его с верой были сложными. Впрочем, он взял в путешествие нательный крестик, который отец писателя специально заказал для этого случая, и иконку Спасителя, которой благословила его перед отъездом жена Суворина, Анна Ивановна. Эти обереги Чехов провез с собой вокруг Азии, а потом бережно хранил всю жизнь.