Журнал «Вокруг Света» №07 за 1981 год

— Директор завода «Рено».

— Нет. Полицейский из автодорожной инспекции. Всех троих свидетелей подвергли целому ряду тестов. Они должны были угадывать марки разных машин по очертаниям, показываемым на экране. Все трое ни разу не ошиблись, а механик из автомобильной мастерской знал даже очень редкостные модели, такие, как «испано-сюизаж или «пегасо».

— А какой вывод из этого сделали ребята, проводившие следствие? — спросил Колльберг.

— Они были уверены, что имя убийцы есть в наших протоколах: кто-то из многочисленных свидетелей, знавших Тересу. Но выявить его невозможно.

Колльберг минуту помолчал, потом спросил:

— А что известно о Тересе?

Мартин Бек указал на протоколы и сказал:

— Среди этих бумаг большинство допросов мужчин, которые с ней встречались. Они говорили, что Тереса была очень навязчива. Многим это не нравилось, особенно тем, кто был женат.

— А что случилось с ее любовником?

— Он встретил порядочную девушку, женился, имеет двоих детей и счастливо живет в своей вилле на Лидингё. Его алиби безупречно.

Колльберг заглянул в одну из папок.

— Боже мой, такой красивой девушки я еще не видел! — воскликнул он.— Кто делал эти фотографии?

— Один фотолюбитель, который имел стопроцентное алиби и никогда не ездил на машинах марки «рено КВ-4».

Они вновь замолкли. Наконец Колльберг спросил:

— А какая может быть связь между этим происшествием и Стенстрёмом да еще восемью другими людьми, которых застрелили в автобусе через шестнадцать лет?

— Никакой,— ответил Мартин Бек.— Приходится возвращаться к версии о психически больном убийце, который хотел вызвать сенсацию.

— Почему Стенстрём ничего не сказал...— начал было Колльберг.

— Так вот,— подхватил Мартин Бек.— Теперь все можно вполне логично объяснить. Стенстрём пересматривал нераскрытые дела. А поскольку он был честолюбивый, ретивый и все еще немного наивный, то выбрал самое безнадежное из них. Если бы он раскрыл дело Тересы, это был бы громаднейший успех. И он не рассказывал нам, так как боялся насмешек в случае неудачи. Когда Тереса Камарайо лежала в морге, Стенстрёму было двенадцать лет, и он, наверное, еще не читал газет. Он, видимо, считал, что может подойти к этому делу без каких-либо предубеждений. И перемолол все эти протоколы.

— И что же нашел?

— Ничего. Так как нечего было находить. Здесь нет ни единой нити, за которую можно ухватиться.

— Откуда ты знаешь?

Мартин Бек посмотрел на Колльберга и спокойно сказал:

— Знаю, потому что сам одиннадцать лет назад сделал точнехонько то, что и Стенстрём. Но впустую.

— Но все это не объясняет, что Стенстрём делал в автобусе.

— Нет, не объясняет.

— Во всяком случае, я кое-что проверю,— сказал Колльберг.

— Конечно, проверь.

Колльберг нашел Хендрика Каама, бывшего сокурсника Тересы. Это был дородный мужчина средних лет. Он вздохнул, бросил жалостный взгляд на свою белокурую жену и тринадцатилетнего сына в бархатном костюме и сказал:

— Оставьте меня в покое. Здесь летом был уже один молодой детектив и…

Колльберг даже проверил алиби директора Каама на вечер тринадцатого ноября. Алиби было безупречное.

Нашел он и того человека, что фотографировал Тересу восемнадцать лет назад,— старого беззубого вора в камере рецидивистов в Лонгхольмене. Старик выпятил тонкие губы и сказал:

— Тересу? Еще бы, конечно, помню! Кстати, сюда несколько месяцев назад приходил уже какой-то вынюхиватель и...

Колльберг внимательно, до последнего слова прочитал все рапорты, затратив на это всю неделю. Вечером в четверг восемнадцатого декабря он прочитал последнюю страничку.

«В протоколах нет никаких недосмотров,— думал Колльберг.— Никакой оборванной нити. Но утром я все равно составлю список всех, кого допрашивали в связи с делом Тересы. Потом посмотрим, кто из них еще жив и что он делает».

Минул месяц с момента, когда прогремели шестьдесят семь выстрелов в автобусе на Норра Сташунсгатан, а убийца девяти человек все еще был на свободе.

Начальство государственной полиции, пресса и общественность были не единственные, у кого лопалось терпение. Была еще одна категория людей, которая хотела, чтобы полиция как можно быстрее поймала виновного. Эту категорию составляли люди, которых называют «дном». Ибо пока полиция была на страже, лучше было притаиться. Во всем Стокгольме не было ни единого вора, мошенника, грабителя, укрывателя краденого, спекулянта или сутенера, который не хотел бы, чтобы полиция быстрее поймала убийцу и вновь взялась за демонстрантов против войны во Вьетнаме,— тогда сами они могли бы перейти к своей обычной работе.

Рённ искал обрывки загадки, что называлась Нильсом Эриком Ёранссоном, и услужливость «дна» облегчала ему поиски.

Вечером тринадцатого декабря на барке около южного берега озера Мелерен он встретился с девушкой, которая накануне пообещала свести его с Сюне Бьёрком, когда-то пустившим Ёранссона на несколько недель к себе жить.

— Я с вами не пойду,— сказала девушка.— Но я договорилась с Сюне, что вы придете.

Она дала Рённу адрес на Тавастгатан и исчезла в направлении Слюссена.