Журнал «Вокруг Света» №07 за 1981 год

— Да, нашей компартии исполняется шестьдесят. Ее создатели одними из первых на Африканском континенте подняли знамя борьбы за свободу, равенство, достоинство человека, неважно, какого цвета у него кожа. То есть за подлинно демократическое общество, где нет ни расовой, ни классовой эксплуатации. После ухода в подполье в 1950 году формы и методы борьбы, конечно, изменились. Но цель осталась прежней — национальное и социальное освобождение трудящихся. Основная задача нынешнего этапа четко сформулирована в программе ЮАКП: свержение расистского режима и осуществление национально-демократической революции. Борьба в ЮАР идет жестокая, бескомпромиссная. Случалось, расистской охранке удавалось напасть на след наших подпольщиков, разгромить отдельные ячейки. Мы потеряли многих товарищей, но наша партия всегда была и остается партией борцов, партией действия.

Товарищ Даду сам прошел через тяжелейшие испытания, выпавшие на долю южноафриканских коммунистов. Его неоднократно арестовывали, бросали в тюрьму, пока, наконец, по требованию партии он не покинул ЮАР, чтобы из-за рубежа направлять работу коммунистов в подполье.

Удивительное обаяние, умение убедительно и доходчиво донести до людей суть самой сложной проблемы, личное мужество снискали ему глубокое уважение в народе, который любовно называет его «Мото» — «Дорогой».

— Да,— продолжал Юсуф Даду,— наши товарищи по партии ведут внутри страны самоотверженную повседневную борьбу за свержение расистского режима. Они действуют рука об руку с другими национально-демократическими освободительными силами. И в этом есть определенная специфика нашей борьбы в ЮАР.

Юсуф Даду сделал паузу, чтобы раскурить потухшую трубку.

— В чем конкретно заключается эта специфика? Южноафриканские коммунисты — составная часть и ядро всего освободительного движения ЮАР, возглавляемого Африканским национальным конгрессом. Мы тесно взаимодействуем с членами АНК внутри этой многорасовой патриотической организации. Этот подход отнюдь не противоречит нашему убеждению, что компартия должна играть независимую роль как неотъемлемый элемент этого союза и как политический авангард пролетариата ЮАР. Нам, конечно, предстоит долгая и трудная борьба, но мы убеждены, что свободу можно завоевать еще при жизни нашего поколения.

Последние слова он произнес резко, решительно. И я подумал, что за ними скрывается твердая уверенность в своих силах. Да, южноафриканские коммунисты не раз доказывали, что они настоящие бойцы. И небольшой эпизод из совсем недавней истории борьбы южноафриканских патриотов лишний раз говорит об этом...

Серые, тягучие, словно кисель, облака, казалось, вот-вот подберутся к зарешеченному окну и заполнят камеру. В насыщенном влагой воздухе еще чувствовалась утренняя прохлада, но день обещал быть жарким.

 

«Завтра, 11 декабря 1979 года, днем плюс двадцать семь, местами кратковременный дождь. Похоже, не ошиблись»,— с облегчением подумал Александр, вспомнив прогноз погоды. Жарища, духота, дождь могли стать их невольными союзниками. Такая погода размагничивает, делает человека ленивым и телом и мыслью. Но больше всего радовал сам факт совпадения прогноза с тем, каким он представлял сегодняшний день. Это придавало уверенность, что раз все идет по плану, успех обеспечен.

С первого же дня ареста семь лет назад Александр Мумбарис не переставал думать о побеге. Его и жену задержали, едва они перешли границу Ботсваны и оказались на территории Южно-Африканской Республики. Это случилось — он как сейчас помнит — 19 июля 1972 года.

Столько времени ушло на подготовку — и вот те на — все насмарку! Правда, вначале у Александра еще теплилась надежда: была ночь, и не исключено, что они угодили в руки полиции случайно. Тогда можно было бы попытаться отговориться, сославшись на недоразумение. Они молодожены, приехали в Африку провести «медовый месяц», местность не знают. Однако, когда задержанных доставили в Главное управление БОСС  (БОСС — Бюро государственной безопасности.) в Претории, Александр понял, что их ждали.

Обоих держали в одиночках. Александр запомнил первое свидание с женой через неделю после ареста. Мари-Жозе, его маленькая Мари, выглядела затравленной и подавленной. Лицо осунулось, в голубых глазах, на которые то и дело спадали длинные пепельные волосы, немым укором застыл вопрос: «Что будет с нами, с ним»?

Ему стало до слез жаль Мари и страшно за нее. Она ждала ребенка. Пока, правда, это не так заметно. Но, кто знает, сколько ее продержат за решеткой? Ведь до сих пор все его требования о встрече с французским консулом просто пропускали мимо ушей. Да и Мари-Жозе, видно, не удалось добиться ее — иначе уж как-нибудь она бы дала ему знать.