Журнал «Вокруг Света» №07 за 1987 год

Вскочив на ноги, Хорн снова вскрикнул, но уже совсем по-иному, так что все поняли: рука, коснувшаяся его, была вовсе не бестелесна.

Такого не испытывали даже много повидавшие сыщик и журналист. Что же произошло? От скалы постепенно отслаивались мелкие камешки и падали в расщелину. Часть из них задерживалась в широкой трещине. Так со временем вместо пропасти здесь образовалось нечто вроде уступа в форме карниза. Старик Уайз был еще достаточно крепок. Он упал как раз на эту небольшую площадку и провел там страшные двадцать четыре часа, пытаясь выбраться наверх по скале, которая постоянно крошилась и осыпалась под ним, пока, наконец, не образовала некое подобие лестницы. Это кое-как объясняло и описанный Хорном зрительный обман с белой волной, то появлявшейся, то исчезавшей и, в конце концов, застывшей на месте.

Таким образом, перед ними стоял собственной персоной Гидеон Уайз из плоти и крови, с седыми волосами и грубым лицом, в белой пропылившейся одежде. Правда, на сей раз старик был не столь груб, как обычно. Вероятно, миллионерам иногда полезно провести сутки на скалистом обрыве, всего в каких-то тридцати сантиметрах от вечности. Во всяком случае, Уайз не только отказался обвинять Генри Хорна в преступлении, но и совершенно по-иному описал случившееся. Оказывается, он вовсе не был сброшен вниз подозреваемым. Просто край скалы сам обвалился под его тяжестью, а юноша, даже наоборот, попытался прийти ему на помощь.

— Там, на уступе, ниспосланном мне провидением, я поклялся прощать своих врагов,— торжественно произнес Уайз.— И таить злобу на Хорна за подобный проступок было бы совсем непорядочно.

Молодому поэту, правда, все же пришлось удалиться в сопровождении полицейских. Но Неарс был уверен, что тот скоро выйдет на свободу, отделавшись в худшем случае легким наказанием. Ведь не так часто обвиняемый в убийстве имеет возможность пригласить в суд саму жертву в качестве свидетеля защиты.

Когда сыщик и его спутники двинулись в город по тропе вдоль обрывистого берега, Бирн неожиданно сказал:

— Очень необычный случай!

— Да,— согласился патер Браун.— Возможно, это вовсе не наше дело, но хотелось бы кое-что обсудить с вами. Давайте немного постоим здесь.

После недолгого раздумья журналист согласился.

— Значит, вы уже подозревали Хорна, когда высказали мысль, что еще не каждый рассказал все известное ему? — поинтересовался он.

— Нет. Говоря так, я имел в виду неправдоподобно молчаливого мистера Поттера, секретаря преждевременно оплаканного Гидеона Уайза.

— Мне пришлось разговаривать с Поттером один-единственный раз,— задумчиво произнес Бирн.— Он производил впечатление сумасшедшего, но кто бы мог подумать, что этот юноша — соучастник преступления. Поттер болтал какую-то чепуху о морозильнике.

— Да? Естественно, я предполагал, что он догадывался о многом, однако никогда и не помышлял обвинить его в причастности к убийству,— возразил патер Браун.— Меня больше интересует, достаточно ли силен Гидеон Уайз, чтобы выбраться из пропасти.

— Как прикажете вас понимать? — спросил удивленный репортер.— Разумеется, старик Уайз выбрался наверх: он же только сейчас стоял перед нами.

Вместо ответа священник поинтересовался:

— А каково ваше мнение о Хорне?

— Понимаете ли, его, в сущности, даже нельзя назвать преступником,— ответил Бирн.— Да Генри вовсе и не похож ни на одного из убийц, которых я видел. А у меня, поверьте, имеется некоторый опыт.

— А я, напротив, могу представить его лишь в подобном качестве,— спокойно произнес патер Браун.— В преступниках вы разбираетесь лучше. Но есть одна категория людей, о которой я знаю столько, сколько не известно ни вам, ни даже Неарсу. Я часто сталкиваюсь с ними и до мелочей изучил их привычки.

— Другая категория людей? — повторил озадаченный журналист.— Но какая же именно?

— Кающиеся,— просто ответил патер Браун.

— Я не совсем понял. Вы хотите сказать, что не поверили в преступление Генри Хорна?

— Не в преступление, а в раскаяние,— поправил журналиста патер Браун.— Мне приходилось слышать множество признаний, но сегодняшнее абсолютно не похоже на неподдельно искреннее. Оно чересчур романтично. Вспомните, как он говорил о клейме Каина! Прямо по книге. Поверьте мне, нынешние преступления слишком частны и прозаичны, чтобы так быстренько подыскивать им исторические параллели, пусть самые подходящие. Да и зачем Хорн так усердствовал, заявляя, что не предаст своих товарищей? Ведь этим он уже выдал их!

Патер Браун отвернулся от репортера и уставился в морскую даль.

— И все же непонятно, куда вы клоните,— воскликнул Бирн.— Стоит ли виться вокруг Хорна с какими-то подозрениями, если он прощен жертвой? Во всяком случае, он выпутался из дела об убийстве и теперь в полной безопасности.

Патер Браун резко всем телом повернулся к собеседнику и в необъяснимом волнении схватил его за плащ.

— Вот именно! — прочувствованно сказал священник.— Попробуйте уцепиться за это! Хорн в полной безопасности. Он вышел из воды сухим, но как раз поэтому-то и является ключом ко всей загадке.