Журнал «Вокруг Света» №07 за 1988 год

Овлур никогда не видел Ольвию и ее окрестности с такой высоты и с любопытством оглядывался. Водная гладь поднималась стеной и, казалось, готова была выплеснуться на небо, если бы ее не останавливал другой берег залива, темневший вдали. Внизу, за балкой, бродили кони и вразброс стояли, сидели, лежали воины царской сотни. А с другой стороны ярким ковром стлались краснокирпичные крыши города. Черными прямыми линиями тянулись мощенные камнем улицы, огороженные с обеих сторон сплошными серыми стенами домов. Дома были разные, совсем крохотные и огромные, в два этажа, с просторными дворами, окруженными тенистыми портиками. Вдали белели колонны каких-то больших строений.

— Во-он там — теме нос и агора,— тыкал эллин рукой куда-то в пространство, пьяно наваливаясь на Овлура.— Храм Зевса, храм Аполлона Дельфиния, гимнасий, торговые дома... Во-он самое большое здание — там собираются философы, ораторы, там...

— Где Скил? — прервал его Овлур, кладя руку на рукоять акинака.

Эллин, совсем позабывший, зачем он сюда пришел, икнул и побледнел.

— Придут... Должны прийти... Поют уже.

— Кто поет?

— Праздник... В честь Диониса.

Откуда-то из улиц доносился непонятный шум, то ли и в самом деле пели вразнобой люди, то ли оплакивали кого. Потом в конце улицы показалась толпа мужчин, женщин, суетливых мальчишек. Шатаясь, люди хватали друг друга за тонкие туники, обнажая и без того почти голые тела, обнимались, пели кто как хотел, не останавливаясь, пили из черных и красных чаш, разливая вино себе на грудь.

— Вон ваш царь, во-он пьет как раз,— заговорщически шептал эллин.

Это было невозможно. Но это было так. Царь скифов, достойный Скил, одетый в недостойную эллинскую тунику, в чужих сандалиях и без шапки обняв одной рукой такую же полураздетую эллинку, пил, запрокинув голову. Вино стекало по бороде и струйкой лилось на окатанные камни улицы.

— Скил! — громко позвал Овлур, выхватывая из горита тугой лук.

Голос его утонул в шуме толпы, но Скил расслышал, заметался глазами по сторонам. Наконец он догадался, посмотрел вверх и отпрянул к стене, выронив чашу. Овлур и еще двое воинов из охранной сотни стояли на башне с натянутыми луками.

— Иди к воротам, Скил!

— Это же я, царь,— пробормотал Скил и, поняв, что его не расслышат, закричал во весь голос: — Ты поднял лук на царя!

Гневного, как он хотел, окрика не получилось. Голос сорвался на какой-то визг.

— Иди к воротам, Скил! И ни шагу в сторону!

Вокруг скифского царя сразу образовалась пустота. Пьяная толпа ольвийских вельмож отшатнулась, затихла.

И Скил пошел. Медленно волоча ноги, словно на них были не легкие сандалеты, а жесткие, иссохшиеся сапоги в тяжелых комьях грязи.

Когда открылись ворота и Скил увидел своих воинов, еще утром таких послушных, готовых умереть по приказу царя, первым его желанием было крикнуть что-нибудь привычное, воинственное, чтобы погас этот чужой гневный блеск в их глазах, а затем велеть стащить с башни Овлура, оскорбившего царя, но понял, что никто не послушает его — голоногого, одетого в эллинскую тунику, обнажавшую плечи. И он стоял совсем уж протрезвевший, растерянный, не зная, что предпринять для своего спасения. Единственный, кто мог бы пожалеть его не как царя, а просто как человека, был дядька Овлур. Но и его уже нет с ним. Никого нет.

Никого?! Волна гнева захлестнула Скила. «Ладно,— подумал он,— вернемся домой, я им припомню этот свой позор. Так оскорбить царя на глазах всей Ольвии! Всем припомню и Овлура не пожалею!..»

Скил попытался принять царскую осанку, но скоро понял, что ничего у него не получается: виновата эллинская туника. В ней так удобно было возлежать на пирах, но здесь, среди суровых воинов, он был смешон в этой тунике. Смешон, и только.

Скил оглянулся, нашел глазами доверенного эллина, державшего в руках его одежду, его оружие, махнул ему, чтобы подошел. Но эллину не дали приблизиться. Кто-то встал у него на пути, вырвал узел царской одежды, затерялся среди воинов.

— Иди, Скил, к своему коню,— сказал Овлур.— Пора ехать.

— Где моя одежда?! — закричал Скил. Он знал: этого его гневного окрика страшились многие. Но сейчас никто не испугался, а иные даже засмеялись.

— Твоя одежда на тебе,— сказал Овлур таким ледяным тоном, что по спине Скила пробежала дрожь.

Он снова хотел крикнуть, чтобы принесли его одежду, но не успел: два воина бесцеремонно кинули его в седло, и сразу же вся сотня взяла в галоп и понеслась по всхолмленной степи, все время держа справа блескучую гладь лимана. И ни один эллин не решился скакать следом, каждый знал: когда речь идет о скифской чести, лучше не вмешиваться. В вопросах защиты своих обычаев скифы не знают компромиссов. Что такое сотня воинов? Ольвийский гарнизон мог бы и отбить Скила. Но тогда придут скифы со всей великой степи. И скифы не пожалеют жизней своих, чтобы отомстить городу, оскорбившему обычаи их предков. И Скил, скакавший в плотном строю всадников, знал это и уже не рассчитывал на чью-либо помощь.