Журнал «Вокруг Света» №08 за 1994 год

А если ты еще оставил столько учеников, сколько их было у Кауи Цуттермейстер, тогда ты просто достоин прижизненного памятника. Количество людей, научившихся у «тетушки Кауи» искусству хулы — потрясающе красивого традиционного гавайского танца, — исчисляется не десятками — сотнями. Сама миссис Цуттермейстер с середины тридцатых годов носит гордый титул «куму хула», что значит «учитель танца» или просто «главный учитель». Занятно, что подвигнул молодую гавайку к изучению танцевальной культуры «хула кахико» ее муж, военнослужащий, немец по происхождению (отсюда и ее несколько не типичная для гавайцев фамилия). Бравый флотский офицер Уилли Цуттермейстер с ностальгией вспоминал свое детство и славный танец «тряхни штанами» («Тряхни штанами» — популярнейший баварский танец.), что так лихо отплясывали его папа и мама, не забывшие родную Баварию. В хуле он увидел достойную замену лихим пляскам родины своих предков и даже выписал из Франкфурта «Das Hulatanzhandbuch» — самоучитель гавайских танцев на немецком языке, но сложные па кахико не задались морскому волку. Кауи преуспела более, а первым ее учителем стал дядя — Сэм Пуа Хаахео, знаток хулы и великолепный танцор. (Что, впрочем, никак не мешало его основному занятию — рыбной ловле, ведь одними плясками сыт не будешь. Не случайно среди гавайцев так популярна пословица: «На пустой желудок хулу не станцуешь».)

С тех пор прошло более полувека, но даже и сейчас невозможно не залюбоваться, глядя, как восьмидесятидвухлетняя Кауи нараспев произносит слова ритуальных песнопений, ее дочь Ноеное задает ритм на церемониальных барабанах «паху» и «килу», правнучка Хауоли танцует, а трехлетняя праправнучка Кахула жадно следит за ними, радостно постигая самую сущность древней культуры своих предков. В такие моменты «тетушка Кауи» полностью счастлива: три поколения народа гавайцев, три поколения ее учениц танцуют хулу вместе с ней.

Самое большое богатство Америки — как и любой другой страны — люди, ее населяющие. А такие люди, как Кауи Цуттермейстер, или Рэй Хикс, или Маргарет Тафоя, или Дафф Севир — достойнейшие из достойных, живая память нации, — эквивалентны всему золоту форта Нокс. И народ США по достоинству оценил усилия этих — и многих других — своих сограждан по сохранению неразрывной связи между прошлым и настоящим, оценил и отметил их мастерство и верность традициям. У людей, описанных нами, таких разных и непохожих друг на друга, есть тем не менее много общего. И не в последнюю очередь то, что все они — и еще добрая сотня мастеров и мастериц со всех концов Соединенных Штатов — стали за последние годы стипендиатами Национального фонда искусств США. Начиная с 1982-го существующая на добровольные пожертвования программа поддержки народного искусства Фонда отмечает ежегодными премиями в пять тысяч долларов и почетными званиями тех, кто сумел сохранить преданность традициям, тех, кто выдержал бешеный натиск массовой культуры и не был ею сломлен, кто по праву называется «Мастером народного искусства». А искусства — все хороши, если они лежат в твоей душе, несут в себе отпечаток души тех, кто шел по этой земле до тебя, хранят ту национальную традицию, благодаря которой ты можешь с гордостью говорить: «я — итальянец» или «я — сиу».

И быть настоящим американцем.

Никита Бабенко Фото из журнала «National geographic»

Рожденная в Дзын-Лин

Б иолог из Пекинского университета Лю Джи и ее коллеги изучают жизнь панд в лесистых горах Дзын-Лин. Здесь им предоставилась редчайшая возможность наблюдать рожденного на воле детеныша большой панды.

Профессор Пан Вен Ши стоял на пороге и широко улыбался.

— У меня очень хорошие новости, — сказал он, сжимая в руке телеграмму. По его сияющему лицу Лю Джи догадалась, что у Джао-Джао, девятилетней большой панды, за которой они наблюдали с помощью вмонтированного ей в ошейник радиопередатчика, наконец-то появился малыш.

Тут же были заказаны билеты на поезд, и, не теряя ни минуты, ученые отправились на юг провинции Шаньси, где в горах, в почти нетронутых лесах живет панда Джао-Джао. Не прошло и двух суток, как в сумраке леса они уже всматривались в берлогу мамаши.

Лю Джи чуть подалась вперед, надеясь увидеть малыша, соблюдая, однако, меры предосторожности: она прекрасно помнила, как Джао-Джао напала однажды на другую самку панда, которая забрела на ее территорию. Лю Джи пыталась изобразить звуки, которые произносят панды, когда у них хорошее настроение и они расположены к своему «собеседнику».