Журнал «Вокруг Света» №08 за 1994 год

И оно совершенно неожиданно для меня пришло с IX Международной конференции по СПИДу, проходившей в июле 1993 года в Берлине. Обсуждался и такой вопрос: почему некоторые проститутки, живущие, в частности, в столице Кении Найроби, не болеют СПИДом, несмотря на то, что большое число их клиентов заражены этой болезнью? По расчетам руководителя группы канадских ученых, доктора Фламмера, проститутки в Найроби ежегодно сталкивались в среднем с 47 зараженными клиентами, и тем не менее некоторые из них не были инфицированы ВИЧ. Это противоречит вероятностной математической модели, построенной учеными. Согласно одной из гипотез, высказанных исследователями, у «неуязвимых» проституток столь сильный противоспидный клеточный иммунитет, что инфекция не успевает развиться. Вопрос представляет острый научный интерес. Исследователи считают, что ответ на него мог бы помочь при разработке противоспидных вакцин и более эффективных способов лечения этой смертельной болезни. Но ученые так и не пришли к определенному выводу. А вывод, кажется мне, прост: здравствующие, как их назвали на конференции, проститутки первоначально имели контакты с клиентами, обладавшими ослабленным вирусом СПИДа, в результате чего их организмы и выработали защитный иммунитет.

Эти два известных теперь случая благоприобретенного иммунитета против СПИДа — словно подсказка самой природы, в каком направлении вести разработку спасительной вакцины. Путь этот традиционен: создание ослабленного вируса ВИЧ.

Будем надеяться, что история с открытием гробницы Тутанхамона и легенда о Злом Духе, прочитанная до конца сегодняшними учеными, помогут в борьбе с одним из страшных заболеваний XX века.

Юрий Вольский

В Кембридже я искал Кембридж. Часть I

В се началось далеко от Кембриджа. У меня и в мыслях не было, что я поеду в Англию и попаду туда. Однажды, год с лишним назад, у нас гостили два немолодых уже человека — муж и жена, жители города Боудер, что расположен в штате Колорадо в США, в предгорьях Скалистых гор. Я хорошо знал их по своей работе в этом городе и решил свозить их на дачу к Анне Алексеевне Капице — вдове знаменитого академика Капицы. Я был знаком с ней потому, что дружил много лет с ее младшим сыном Андреем. С ним мы несколько раз работали вместе в Антарктиде. И я и он занимались изучением ледникового покрова шестого континента. Американский гость был физиком, долго работал в Вене, в Международном комитете ООН по вопросам, связанным с использованием атомной энергии в мирных целях. Когда в середине семидесятых Петр Леонидович Капица посетил Вену, Боб Дудли, так звали американского гостя, встречался с Капицей и заинтересовался им, и ему очень хотелось увидеться в Москве с Анной Алексеевной, посетить дачу, на которой она с Петром Леонидовичем прожила много лет.

В загородном доме, уже после обеда, которым угостила нас Анна Алексеевна, гостям бросилась в глаза толстая книга на английском языке с большим портретом Капицы на обложке. И Боб Дудли поинтересовался: что это? Анна Алексеевна сказала, что это недавно изданная книга писем Капицы. Заговорили о том, что написано о Капице, и Анна Алексеевна упомянула и мое эссе о нем и вдруг сказала, обращаясь уже ко мне, что она очень хотела, чтобы именно я написал о нем книгу. Мои американцы поддержали ее, заметив, что они найдут возможность издать такую книгу.

Очередь была за мной:

— Что вы, Анна Алексеевна, это невозможно. Пик научной карьеры Петра Леонидовича приходится на двенадцать лет пребывания в Англии, в Кембридже. И поэтому, — сказал я, — если ты сам не был там, не подышал воздухом Кембриджского университета, тебе нечего писать о Капице.

Дело в том, что лет двадцать назад я мечтал поехать туда работать. Мечтал потому, что был приглашен моим другом и научным коллегой, директором одного из институтов Кембриджского университета — Полярного института имени Скотта. Все было уже договорено. Приглашающая сторона — Англия — оплачивала все расходы.

Мы оба — я и этот человек, директор Полярного института, занимались одной и той же проблемой — изучением теплового режима антарктического ледникового щита. И оба пришли в науку о ледниках, в гляциологию, не прямым, не классическим путем. Я пригнел из авиации и ракетной техники, приложив к изучению льда методы и приемы этой науки. А Гордон Робин был по образованию физик. Он жил в Австралии и окончил там университет как раз перед второй мировой войной. Во время воины вступил в австралийский военно-морской флот, кончил школу офицеров-подводников и конец войны встретил на Тихом океане уже в качестве старшего помощника австралийской подводной лодки. Потом демобилизовался, сменил несколько работ, и вдруг в 1949 году он увидел объявление, что требуются добровольцы для двухлетней норвежско-шведско-английской научной экспедиции в Антарктиду. По-видимому, годы плаваний на подводной лодке не выветрили из Гордона романтического настроения. И Гордон подал заявление. Ему сказали:

— Нам нужен метеоролог.