Журнал «Вокруг Света» №08 за 2007 год

Из Джуннара Афанасий в компании нескольких индийских купцов отправляется в Бидар, столицу крупного по тем временам исламского государства Бахманидов. По дороге человека, с юности привыкшего к густым лесам северо-восточной Руси, поражало, что «всякий день проходили по три города, а иной день по четыре города». А уж Бидар с его мощной крепостью, значительным населением и обширными базарами и вовсе представился ему отрадным зрелищем — надеялся, тут наконец он сможет как следует расторговаться. Но… оказалось, что дело обстоит так, да не так: «Солгали мне псы бесермены, говорили, что много нашего товара, а для нашей земли нет ничего: все товар белый для бесерменской земли, перец да краска, то дешево». Опытный коммерсант сразу понял, что основные индийские товары — шелк, хлопок, пряности, красители — на Руси сбыта не найдут. Да и вывезти будет трудно: «А нам провезти товар без пошлины не дадут. А пошлин много, и на море разбойников много». В общем, стало окончательно ясно, что зря Афанасий отправился в такое далекое и трудное путешествие. Однако делать нечего. Афанасий продолжает свой путь, ездит по другим городам султаната: Гулбаргу, Райчур, Кулонгири, Аланд, Каллар. Он завязывает знакомства с их жителями разных сословий и профессий, и даже посещает могилы мусульманских святых и индуистские храмы, главным образом, конечно, потому, что там во время праздников устраивались ярмарки, на которые «съезжается торговать вся страна Индийская»… На одной из них, в Бидаре, Никитин наконец продал своего коня. Характерная деталь: он сообщает в записках, сколько издержал на его прокорм, а о том, какую цену выручил, не упоминает.

Живя в Индии и наблюдая окружающую жизнь, автор «Хожения» поневоле собирал ценнейший материал для своей книги. От его взгляда не укрылось, что знать этого государства — сплошь пришлые люди, мусульмане и в большинстве своем — иранского происхождения («хорасанцы»). А индусы, которых Афанасий называет «гундустанцами», — подвластное, покоренное «хорасанцами» население. Это вполне соответствует исторической правде: Бахманиды взяли власть на юге Индии в 1347 году, после распада другого султаната — Делийского, крупной империи, основанной в начале XIII века исламскими завоевателями из Афганистана, Ирана и Центральной Азии.

О жизни мусульман Афанасий пишет мало и скупо, хотя и хорошо разбирается в их вере и обычаях. А вот с индусами, которых прежде в сердцах честил «злодеями», путешественник неожиданно сошелся поближе: «И жил я здесь (в Бидаре. — Ред.) до Великого поста и со многими индусами познакомился. Открыл им веру свою, сказал, что не бесерменин я, а христианин, и имя мое Афанасий, а бесерменское имя — ходжа Юсуф Хорасани. И индусы не стали от меня ничего скрывать, ни о еде своей, ни о торговле, ни о молитвах, ни об иных вещах, и жен своих не стали в доме скрывать». Вот одно из важнейших сведений «Хожения»: чтобы избежать притеснений, Никитину пришлось придумать себе новое имя и наверняка выдавать себя за мусульманина. В самом этом имени просматривается целая легенда: слово «хорасани» в ту эпоху было идентично «персу», следовательно, наш купец и говорил на фарси, и Иранскую бытовую культуру знал настолько хорошо, что мог подчас успешно изображать «хорасани» в обществе других «хорасани». Некоторые ученые даже предполагали, что тверич на деле принял ислам, но это все же ошибка. В записках он постоянно упоминает о своей преданности православию, сетует на то, что не может соблюдать посты и отмечать церковные праздники. Если бы Афанасий действительно стал искренним мусульманином, ему была бы навеки закрыта дорога на Русь, где вероотступников казнили, а поскольку принятие ислама предполагает обрезание, то скрыть этот факт представлялось бы невозможным...

И еще одно частное наблюдение: то, что индусы не стали прятать от Афанасия своих жен, свидетельствует, как полагают ученые, о том, что русич был уже немолод или выглядел пожилым. Вместе с индусами-паломниками Афанасий совершил путешествие в знаменитый и поныне храм Малликарджуны на горе Шришайлам (232 километра от современного Хайдерабада), где тоже действовала «ярмарка», которая «пять дней длится». Храм (автор «Хожения» называет его персидским словом «бутхана») запомнился ему своей величиной и богатейшей резьбой по камню. «Бут» на фарси означает «идол», «статуя бога», но Никитин называет бутами и самих индуистских богов — Вишну и Шиву. В особых тонкостях индуистского культа Афанасий не разобрался — в его описании черты одного бога накладываются на облик другого. Вообще, люди интересовали купца все же больше, чем камни. Он подробно повествует о том, какие обряды совершают индусы в своем святилище, как молятся «на восток, как русские. Обе руки подымут высоко да кладут на темя, да ложатся ниц на землю». Индуизм предписывает верующим, особенно из высоких каст, соблюдать строгие правила ритуальной чистоты и по возможности избегать контакта с членами низших каст, что тоже заметил наш соотечественник: «а разных вер люди друг с другом не пьют, не едят, не женятся».