Журнал «Вокруг Света» №09 за 1980 год

Бенто Гонсалвеш (Бенто Гонсалвеш — Генеральный секретарь Португальской компартии Погиб в Таррафале 11 сентября 1942 года.) говорил:

— Вот теперь, товарищи, мы увидим, какая сталь крепче: рурская или уральская.

И настал день, когда мы получили сообщение о том, что сотни тысяч фашистов окружены под Сталинградом

На нашей карте появились красные стрелы, обозначающие наступление советских войск.

Каждый день булавки накалывались все дальше на запад, словно подталкивая и отгоняя нацистов.

И чем больше мы радовались, тем заметнее было уныние тюремщиков. Они даже подходили к нам, пытаясь объяснить:

— Я был, понимаешь, безработным.

— Я никогда никому не причинил зла.

В нашей тюремной жизни политическая работа играла главную роль. Мы были антифашистами и именно поэтому находились в заключении. И считали обязательной задачей не прекращать борьбу.

Таррафал, как и многие другие политические тюрьмы, стал школой кадров.

Учебными группами руководили самые опытные и политически подготовленные товарищи. И результаты были налицо. Мы даже устраивали экзамены, заключавшиеся в подготовке работ о революционных событиях, отмечавшихся узниками лагеря: дни рождения Маркса, Энгельса, Ленина, даты 7 ноября, 1 Мая...»

Узники даже умудрялись утолять живущую в каждом человеке жажду прекрасного, мастеря из того, что было под руками, игрушки, незатейливые вещицы, скрашивающие жизнь и радующие глаз.

Спустя сорок лет некоторые из этих вещей удалось собрать. Я видел их на выставке, посвященной истории Таррафала, в Лиссабоне в те дни, когда Франсишку Мигел и Мануэл Алпедринья доставили в столицу останки узников Таррафала. Книги, переписанные от руки. Маленький компас, сделанный Бенту Гонсалвешем за несколько дней до гибели. Его рукописи. Крошечные статуэтки, выпиленные из костей, оставшихся от обеда. Шахматы. Деревянные куколки и шкатулки с тайниками, в которых отправлялись в Лиссабон записки заключенных.

Из книги «Таррафал. Свидетельства»:

«Эта работа по подготовке кадров никогда не прерывалась. И до сих пор вспоминаем мы наших учителей: Бенту Гонсалвеша, Альберта Араужу, Альфреда Калдейра, Мануэла Родригеша да Силва, Милитан, Бесса Рибейру, Педру Суареша, Жулью Фогаша, Франсишку Мигела, Мануэла Алпедринья — нашего преподавателя философии. И других.

Нас окружили колючей проволокой, морем, многими стенами изоляции, но все эти стены мы сокрушили и вышли победителями в этой борьбе.

Каждый год на рассвете первого мая, рискуя быть избитыми, оказаться в «жаровне», мы выстраивались у бараков, ожидая появления солнца. Оно всходило над лагерем, — мы подымали сжатые кулаки в знак приветствия. Приветствия солнцу, которое когда-нибудь должно было взойти и над нашей освобожденной родиной».

...Вернувшись из каменоломни, мы едем на кладбище. В дальнем от входа углу участок, где захоронены узники Таррафала. У каждой могилы уже стоит деревянная урна, в которую поместят останки героя.

Эта работа продолжается два дня. Сменяя друг друга, Мануэль и Франсиско не уходят с кладбища до тех пор, пока не закрыта последняя Урна.

Вечером мы ужинаем в кафе «Эспланада» на берегу океана. Когда-то здесь отдыхали лиссабонские инспектора, навещавшие лагерь.

Легкий бриз с океана приносит прохладу. Молодая негритянка Эпозенда раскладывает по тарелкам нечто напоминающее шашлык, но из козьего мяса. Мы принимаемся за еду, а Эпозенда присаживается за соседний столик и раскрывает тетрадку. Вид у нее крайне сосредоточенный. Она внимательно читает, напряженно шевеля губами. Я заглядываю через ее плечо. В тетрадке таблица умножения.

— Моя Эпозенда учится, — с гордостью говорит рослый негр за стойкой. — Она уже умеет читать и писать. А теперь осваивает арифметику.

—  А если бы не пришла народная власть? — спрашиваетАлпедринья.

— Она занималась бы тем же, чем в детстве: пасла коз. Но теперь она вступила в коммунистический молодежный союз и хочет учиться.

Эпозенда улыбается и поправляет на груди комсомольский значок, который я подарил ей вчера.

На следующий день у стен лагеря проходит торжественная церемония прощания с останками жертв Таррафала. Из Праи приезжают члены правительства. На земляном плацу, тщательно политом с утра водой, чтобы хоть немного избавиться от пыли, выстраивается почетный караул.

Краткие речи. Сухой треск ружейного салюта. Парад. Парни в форме четко печатают шаг. Урны погружают в автобус, и длинный кортеж направляется в Праю.

Потом перелет через океан. Гражданская панихида в зале Академии художеств в Лиссабоне, где выставлены урны, затем траурное шествие, провожающее прах героев через весь город на кладбище Сан-Жоан, где сооружен мавзолей жертв Таррафала.

Никогда еще португальская столица не видела столь величественной и грандиозной народной демонстрации. Почти три часа продолжается траурное шествие. В суровом молчании идут сотни тысяч людей с гвоздиками в руках. Впереди колонны транспарант: «Таррафал не повторится! Фашизм — никогда снова!»