Журнал «Вокруг Света» №11 за 1990 год

Неожиданный удар буквально парализовал пиратов. Рука Блада еще дважды поднималась и опускалась, а выстрелы пяти орудий косили эти слишком тесно сомкнувшиеся ряды. В результате почти все высадившиеся на берег полегли, кое-кто корчился в судорогах, кое-кто был уже недвижим. Около полудюжины уцелевших пиратов, Не посмев вернуться к вытащенным на берег пустым шлюпкам, решили искать спасения в городе и поползли, чтобы их не смел очередной смертоносный залп. Блад криво улыбнулся, глядя в испуганные глаза капитана Араньи, и продолжил военное образование этого достойного испанского офицера.

— Теперь, капитан, можно уверенно идти вперед, потому что мы обезопасили себя от нападения с тыла. Очевидно, вы заметили, что пираты с прискорбной опрометчивостью употребили для высадки все свои шлюпки. Те, кто остался на корабле, не смогут его покинуть.

— Но у них есть пушки,— возразил Аранья.— Вдруг они в отместку откроют огонь по городу?

— Когда там их капитан и первый отряд? Не думаю. Однако на всякий случай оставим возле орудий дюжину солдат. Если оставшиеся на борту с отчаяния потеряют голову, залп-другой их образумит.

И по команде Блада дисциплинированный отряд из пятидесяти испанских солдат, о существовании которых пираты не подозревали, бегом двинулся от рощи к городу.

5

С непреклонной решимостью, чтобы не сказать — мстительностью, Блад вел небольшую колонну испанских солдат, чтобы очистить город, который осквернял самозванец, присвоивший его имя. Когда они подошли к городским воротам, шум, доносившийся до них, полностью подтвердил подозрения Блада о бесчинствах грабителей.

Пиратский капитан беспрепятственно взял город, сопротивление защитников которого было сломлено в самом начале. Завладев им, он отдал город своим людям на разграбление. Дозволил им повеселиться на свой жестокий манер, прежде чем перейти к главной цели налета и захватить галионы в гавани. Безжалостная команда, состоявшая из тюремных отбросов, разбилась на группы, рассеявшиеся по всему городу, и вожделенно предавалась насилию: рушила, жгла, грабила, убивала.

Для себя капитан избрал то, что сулило самую богатую добычу. С полудюжиной людей он ворвался в дом генерал-губернатора, где дон Себастьян заперся после разгрома своего войска.

Захватив дона Себастьяна и его испуганную жену, капитан отдал дом на разграбление своим подручным. И пока четверо из них преспокойно расхищали добро испанца и жадно хлестали прекрасные вина, привезенные из Испании, он с двумя остальными занялся грабежом особого рода.

Высокий, загорелый вульгарный человек лет тридцати, называющий себя капитаном Бладом и щеголявший в черном с серебром камзоле, излюбленной, как известно, одежде капитана Блада, небрежно развалился в столовой. Он сидел во главе длинного стола из мореного дуба, перекинув ногу через подлокотник кресла, шляпа с плюмажем была сдвинута на один глаз, пухлые губы кривились в усмешке.

Напротив него, в конце стола, между двумя головорезами стоял дон Себастьян в рубашке и брюках, без парика, со связанными за спиной руками, лицо его посерело, однако в глазах сверкал вызов.

Между ними, но в отдалении от стола, на высоком стуле сидела спиной к открытому окну донья Леокадия, еле живая от страха.

Капитан, держа в руках бечевку, вязал на ней узел за узлом. И неторопливо, насмешливо, на ломаном, едва понятном испанском обращался к своей жертве.

— Значит, не желаете говорить? Хотите вынудить меня разобрать ваш проклятый дом по кирпичику, чтобы найти то, что мне нужно? Ошибаетесь, мой идальго. Вы не только заговорите, но даже и запоете. Музыку заменит вот эта штука.

Бросив бечевку с узлами на стол, капитан жестом приказал одному из своих людей пустить ее в ход. Бечевка тут же туго облегла голову генерал-губернатора. Потом ухмыляющийся скот, который завязывал ее своими грязными руками, взял из буфета серебряную ложку и продел между бечевкой и головой.

— Погоди,— остановил его капитан.— Итак, дон губернатор, вы знаете, что последует, если не развяжете свой упрямый язык и не скажете, где храните свои пиастры.— Он сделал паузу, глядя на испанца из-под опущенных век и кривя губы в презрительной усмешке.— Если угодно, можем сунуть вам зажженную спичку между пальцами или приложить к подошве раскаленное железо. Нам знакомы все способы чудесного исцеления немоты. Выбирайте, мой друг. Но молчанием вы ничего не добьетесь. Где дублоны? Где вы их прячете?

Но испанец, высоко подняв голову и плотно сжав губы, молча глядел на него с омерзением.

Пират улыбнулся еще шире, еще сильнее выражая презрение и угрозу. Потом вздохнул.

— Ну-ну! Я человек терпеливый. Даю вам минуту на размышление. Одну минуту.— Он поднял грязный указательный палец.— Пока я не выпью это.

Он налил себе из серебряного кувшина полный бокал темной сладкой малаги и выпил одним духом. Потом поставил бокал на стол с такой силой, что ножка его сломалась. Это была неприкрытая угроза.