Журнал «Вокруг Света» №12 за 1990 год

Дружба эфе и высокорослых банту, как считают ученые, своего рода симбиоз, вещь абсолютно необходимая как для тех, так и для других. (Кстати, здешние «высокорослые» не настолько уж выше маленьких: сказался приток пигмейской крови.) И хоть они никогда не задумывались об истинных причинах своей привязанности друг к другу — просто так было заведено испокон веку,— она имела вполне определенную экономическую подоплеку. Несмотря на разницу в образе жизни, охотники и земледельцы теснейшим образом связаны друг с другом. И разрыв этих связей был бы губителен для обоих.

...Дингоно давно собирался к Абаму, но мысли о визите немного раздражали его. Хоть он и уважал своего оседлого друга, с которым они в детстве играли вместе, пока их матери занимались хозяйством, но покровительственное отношение Абаму немного унижало Дингоно. Абаму, правда, всячески подчеркивал свое расположение к лесному собрату и называл его вежливо «мой эфе». В последнее время отношения с высокими стали несколько натянутыми. Слишком много холостяков появилось в лагере эфе — их женщины все чаще переселялись в деревню высоких. Те же не то чтобы предпочитали брать женщин из леса, но никогда от этого не отказывались. Это удобно с нескольких точек зрения. Во-первых, за лесную девушку не нужно платить выкуп, как за свою соплеменницу. Во-вторых, они очень выносливы.

Так было и с Абаму. Несколько лет назад он женился на Сюзанне, девушке из своей деревни, и вскоре у них родился чудесный ребенок. Но он не прожил и года. Природа тропических лесов безжалостна к малышам. Выживают далеко не все. Больше Сюзанна не смогла рожать, и четыре года назад Абаму взял второй женой славную девушку из племени эфе, на которую имели виды многие парни. Ее звали Мапиемби. Она досталась Абаму совершенно бесплатно. К таким бракам мужчины племени эфе относятся весьма отрицательно. Ведь высокие нипочем не выдадут своих девушек за лесных малышей. А раз количество девушек уменьшается и найти себе спутницу становится проблемой, то численность племени может сократиться. Но эфе не протестуют: так ведется веками.

Больше всего деревенские радуются, когда у них появляются гости из леса с корзинками, заполненными сотами с медом. С таким товаром владеешь миром! Как только в начале июля зацветают высокие деревья рофо, покрываясь белыми соцветиями, под их кроной раздается мерное жужжание снующих между цветами и ульями пчел. В лес за медом пигмеи ходят компанией человек по пять-шесть, вооруженные бамбуковыми свистками.

В последний раз, еще не успев далеко уйти от лагеря, они услышали знакомый гул пчел. Гул исходил от высокого дерева анджуафа. Сквозь переплетение веток охотники углядели почти незаметное отверстие, вокруг которого роились насекомые. Тогда-то и раздался первый свист, возвестивший о находке. А еще через несколько минут один за другим раздались свистки его товарищей. Всего удалось найти 14 пчелиных кладовых.

Пока Абузу, дядя Дингоно, разводил у подножия дерева огонь, сам Дингоно и Иэмби начали вить веревки из лиан. А Казиани и Тему стали ловко и быстро плести из стеблей и листьев монгонго две небольшие корзинки. В одну из них положили тлеющие угли и прикрыли их влажными листьями, другую оставили пустой. Ствол, лишенный сучков и веток, казался неприступнее самой надежной крепости. Апумбаи, молодому и сильному юноше, предстояло забраться на совершенно гладкий ствол. Апумбаи женат на младшей дочери Абузу Эдибоо. По обычаям племени, семейный клан Апумбаи должен в обмен на Эдибоо передать в клан Абузу невесту. Пока этого не произошло, Апумбаи как бы в долгу и должен выполнять самую трудную и опасную работу.

Подойдя к растущему рядом с анд-жуафой дереву, тонкому и достаточно высокому, он в мгновение ока взобрался на самый верх. Затем, крепко ухватившись за одну из веток, достигавших кроны соседнего дерева, стал раскачиваться, пока ему не удалось ухватить удобную, с его точки зрения, соседнюю ветвь. Дело сделано. Осталось связать ветви обоих деревьев, чтобы как по мосту перебраться к пчелам. Казиани и Тему последовали за ним, неся корзинки с углем и топорик. Передав ему корзинку с углями, они опасливо расположились неподалеку, а Апумбаи стал окуривать пчел, вдувая дым прямо в леток. Затем, обвязавшись веревками из лиан поперек туловища, он спустился чуть ниже отверстия и начал расширять его топориком. Как только дыра была пробита, Апумбаи, запустив в нее руку по локоть, вынул изрядный кусок сот и сунул в рот. Дингоно с товарищами умоляли его бросить им хоть маленький кусочек. Они даже подставляли широкие листья, чтобы мед не упал на землю. Того же требовали соседи по дереву. Но пока Апумбаи жевал, он никого не слышал. Потом, дожевав, сосредоточенно, медленно и даже несколько торжественно поместил драгоценную добычу в свою корзину, а вторая порция, закачавшись на веревке, стала спускаться к земле.

— Мы съели столько меда,— рассказывал ученым впоследствии Дингоно,— что наши животы стали как барабаны. А еще больше принесли домой!