Журнал "Вокруг Света" №2 за 1999 год

Джузеппе запел следующую арию. Он пропел всю программу, одну вещь за другой — и в промежутках была такая же тишина. Но теперь его это не заботило, У него была только одна цель — петь как можно лучше.

Через полтора часа занавес бесшумно упал. Все было позади. Импресарио бросился к нему. Впервые его голос не показался Джузеппе таким уж неприятным. Маленький человек был бесконечно благодарен и тронут. Он долго жал руку певца:

— Спасибо, господин Лаццо! Спасибо! Это было чудесно, спасибо!

Джузеппе уже не хотелось задавать никаких вопросов. Он был подавлен усталостью, измучен всеми событиями этого дня. И ему совсем не хотелось углубляться в эту загадку. Сразу после концерта господина Лаццо отвезли в Манаос, а на следующий день он улетел в Рио.

Только через много лет ему открылась невероятная правда. Когда он рассказал эту историю одному своему знакомому бразильскому врачу, тот пробормотал:

— Все это правда. А затем пояснил:

— Я слышал, что приблизительно в двадцати километрах от Манаоса существует одна деревня, в которую никто не осмеливается зайти. Это деревня прокаженных. Да, друг мой, вы пели для прокаженных.

— Но зачем, зачем потребовалась вся эта инсценировка? Фальшивый импресарио, говоривший чужим голосом? Почему 20 000 долларов?

— Ну, фальшивый импресарио, вероятно, был настоящим миллионером. Может быть, филантропом... кто знает, может, он знал кого-то из слушателей, кто был ему очень дорог?

Николай Непомнящий

Истории, собранные со всего света: Человек, которого так и не смогли повесить

23 февраля 1885 года, 6 часов 58 минут. Пастор тюрьмы в Эксетере (Англия), судья и старший надзиратель входят в камеру осужденного на смерть Джона Ли. Сперва священник должен был выполнить свою работу. Сегодня — первая казнь в его жизни. Он, конечно, страшится — и любой может его прекрасно понять. Вчера в тюрьме возводили виселицу, прямо напротив его часовни, и каждый удар молотка буквально пронизывал его с головы до пят.

За сорок лет несения духовной службы в графстве Девоншир он получил хорошую практику, и вся его чувствительная натура ныне протестует против участия в этом «спектакле». Но такова его работа: быть рядом, когда кто-то умирает. Быть рядом, когда умрет Джон Ли. Быть рядом с ним и молиться о спасении его души.

К большому изумлению пастора, осужденный встречает троих вошедших широкой ухмылкой: «А, это вы наконец? Что, уже пробил мой час? Что ж, господа, начинайте.»

Священник спрашивает у него, не желает ли он прежде всего исповедаться.

—  А зачем?  Мы  определенно скоро увидимся снова.

Четверо мужчин проходят во двор к виселице, где мистер Берри, «заплечных дел мастер», связывает осужденному руки за спиной. Священник начинает бормотать молитвы, поднимается на несколько ступенек и занимает место, которое ему предназначено по закону.

— Вы хотите что-нибудь сказать? — спрашивает судья у осужденного.

Джон Ли твердым голосом отвечает:

— Нет, ничего.

Все дальнейшее происходит очень быстро: палач накинул белый капюшон на голову преступника, укрепил у него на шее веревку и подал знак своему помощнику. Священник закрыл глаза и забормотал молитвы еще чуть громче. Помощник дернул за шнур защелки — но люк под осужденным не провалился.

На пару секунд воцарилось молчание. Палач опомнился первым и дал еще один знак помощнику. Джон Ли был освобожден от веревки и капюшона. Он бледен, но — да, он почти развлекается происходящим.

— Привет, это снова я! — И он замечает пастору, который стоит рядом с ним  на трясущихся  коленях: — Я же вам говорил, что мы скоро увидимся снова.

На помосте виселицы мало места. Священника и осужденного просят спуститься вниз. Надо проверить механизм. Палач и его помощник принимаются за отладку. Но все работает — защелка отходит как ей полагается, и люк с глухим стуком падает вниз.

Мистер Берри, палач, извиняется:

—  Мне, правда, очень жаль... но мы должны проделать это еще раз.

— Так делайте! Выполняйте свою работу! — произносит Джон Ли небрежно.

На него снова надевают белый капюшон и на шею накидывают веревку. Пастор закрывает глаза и опять бормочет молитвы. Палач подает знак. Его помощник дергает за шнур. Защелка движется, и люк снова застревает и не открывается.

Ну, довольно! Судья сверлит палача гневным взглядом. Защелка опять задвигается, веревку и капюшон снова снимают.

— Отвести осужденного в камеру!

Пока надзиратели ведут Джона Ли, священник возвращается в свою часовню и молит Господа, чтобы Он простил несчастного, уже дважды испытавшего смертный страх.

Между тем палач лихорадочно работает. Механизм еще раз проверен. Все функционирует безупречно: защелка выдвигается, и люк откидывается вниз. Мистер Берри даже сам встает на люк, хватается за веревку обеими руками и командует:

— Давай! Дергай за шнур!

Люк распахивается, и палач на несколько секунд повисает на веревке. Затем спрыгивает на дощатый пол:

— Все работает. Вы же видели сами.

— Хорошо, — говорит судья. — Тогда еще раз!