Журнал "Вокруг Света" №2 за 1999 год

Это было в последний раз, когда система английского правосудия позволила заключенному строить виселицу.

Рассказ: Поединок

За свои неполные двадцать восемь лет этнограф Ханц Киршенгартен только дважды попадал в столь идиотское положение. Первый раз — в детстве, когда приятель по имени Пфланц завлек его в соседский вишневый сад, обещая показать редкий клад. Но вместо ожидаемого пиратского сундука, наполненного золотыми дублонами, Ханца встретил сосед, вооруженный большой охапкой крапивы.

Спустя много лет Ханц вновь оказался в положении несправедливо обвиненного. И опять-таки не без участия коварного Пфланца. Именно он предложил Ханцу выбрать темой диссертации верования первобытных племен. Неугомонный романтик Киршенгартен ухватился за идею с тем же энтузиазмом, с каким он в детстве отправился разыскивать сокровища капитана Флинта под соседскими вишнями. И получил сходный результат. На этот раз все обстояло серьезней. Вместо угрюмого соседа перед ним стоял представитель одного из первобытных племен, явно раздосадованный и вовсе недружелюбный. Туземец в который раз повторял Ханцу одно и то же:

— Ты говорил с нашей сестрой во время большого праздника, ты при всех показал ей свою трость, ты должен на ней жениться.

«Господи, и все из-за этой дурацкой палки, — Ханц с ненавистью посмотрел на резную трость, лежавшую возле его ног, — кто бы мог подумать, что демонстрацию этого невинного изделия местные девушки воспринимают как предложение руки и сердца?»

— Видишь ли, уважаемый, я ведь не знал о вашем обычае и не хотел сделать ничего дурного.

—  Но ты и не сделал ничего дурного, ты всего лишь предложил нашей сестре стать твоей женой.

— Вот именно этого-то я и не собирался делать.  Понимаешь, я не могу жениться вот так, сразу. В наших краях это не принято. — Для большей убедительности холостяк Ханц решил пойти на обман и добавил. — Кроме того, я уже женат.

Абориген не сдавался.

— Так женись еще раз.

Наши    обычаи    запрещают иметь две жены.

— А три? —  полюбопытствовал туземец.

— Три тоже. Только одну, понимаете — только одну.

— Жаль.

— Таковы наши обычаи.

— Вот если бы я пришел в твое племя, о, неразумный белый, я бы, конечно, уважал ваши обычаи. Но ведь ты живешь у нас, так что должен чтить наши.

«Логика железная», — отметил Ханц и решил пойти ва-банк.

— Я никогда не женюсь на вашей сестре, — медленно сказал он, глядя прямо в глаза собеседнику.

Тот отреагировал на это с завидным спокойствием.

— Значит, ты все-таки не хочешь жениться?

— Нет, нет, нет!

— Хорошо, тогда ты должен ответить за это оскорбление на Большом суде.

Ханц почувствовал легкую дурноту.

— Что ты сказал, почтенный? — дрогнувшим голосом переспросил он.

— Я сказал, о, глухой чужестранец, что завтра на рассвете ты должен будешь сражаться с одним из нас. Если духи предков даруют победу тебе, тогда ты женишься на нашей сестре. Если нет — ты умрешь.

«Что ж, — решил Ханц. — Делать нечего. Видимо, такая у меня судьба ».

К ночи туземцы расчистили в центре поселка площадку и притащили к ее краю церемониальное кресло вождя. На самой площадке зачем-то установили огромный расписной барабан.

Ханца разбудили на рассвете и, не дав позавтракать, отвели к месту поединка. Было похоже, что все население деревни, позабыв о насущных делах, собралось посмотреть на редкое зрелище. Женщины и дети столпились вокруг ристалища, а мужчины, о чем-то возбужденно переговариваясь, сгрудились подле хижины вождя.

Внезапно его окликнули. Он обернулся и увидел виновницу происходящего. Молодая девушка, смущенно улыбаясь, протягивала ему какой-то довольно большой предмет.

«А она  ничего,  даже хорошенькая, — невольно отметил  он. — Кстати, а что у нее за коряга?» — удивился Ханц.

Он внимательно посмотрел на нее. В руках у девушки была солидного размера дубина, увенчанная массивным каучуковым наконечником. Ханцу стало не по себе.

— Это еще зачем?

— А это тебе от меня, ты же участвуешь в поединке, — негромко произнесла девушка, скромно потупившись.

Ханц был удивлен, увидев дубину.

«Ну, все, — обреченно подумал он. — А ведь ни о каком оружии речь не шла».

Пока он стоял в растерянности, девушка буквально втолкнула ему в руки чудовищную булаву и быстро отошла в сторону.

— Послушайте, мы так не договаривались... — начал было Ханц, но его прервали ликующие крики зрителей.

Он обернулся и похолодел. Из расступившейся толпы вышел громадный детина.

«Может это судья?» — с надеждой подумал Ханц, но в этот момент вождь вручил богатырю огромную палицу.

—  Эй!  Я  передумал,  я женюсь, клянусь, я прямо сейчас женюсь, немедленно... — но голос Ханца утонул в криках зрительского восторга.

Местный Геракл бросил презрительный взгляд на него и не спеша двинулся к рингу.

Оцепеневший от ужаса Ханц замолк, завороженно следя за надвигающимся на него гигантом.