Журнал «Вокруг Света» №5 за 1999 год

Он появился передо мной, как в кино. Сам – в сером пиджаке, с брюшком и портфелем, вальяжен, а по обе руки – парни в черных очках, в стильных пиджаках из толстого сукна; один – просто квадратный, коротко стрижен, настоящий телохранитель. У самого же взгляд – открыт и прям. Из-под бровей, как из окопчиков, не глядят – бьют глаза, а говорит – увлекает, ведет, захватывает!

Трифонов шагает озабоченно вдоль собора прямо к одному из надгробий, вмурованному в стену, указует: вот, сверху, – мертвая голова, кость под нею, очевидно, берцовая, вот, ниже, – лапа хищной птицы обхватила шар, вдумайтесь! Дальше: могила Канта под галереей, а в галерее колонн – 13! А на соборе-то, вверх взгляните, русалка – выше креста!

Сергей Трифонов – «историк-исследователь», здешняя телезвезда. Судачат о нем и школьники, и пенсионеры. Как же с таким не встретиться! Хотя прежде я почитал его книжки: «Тайны лаборатории Кенигсберг-13» и «Сокровища подземного Кенигсберга». Оказывается, во время войны была у немцев в городе секретная лаборатория, где стояли огромные чучела врагов рейха с пустыми глазницами: вставив туда глаза от забитых на бойне быков, колдуны втыкали во «врагов» серебряные иглы с янтарными шариками и наводили порчу. После падения Кенигсберга «рунические мужчины из СС» сумели убийством и неведомыми чарами сохранить ключи от своих тайн и сокровищ.

– А сокровищ, погребенных здесь, достаточно, чтобы заново восстановить Кенигсберг, – убежденно вещает Сергей. – «Черные посвященные» только ждут, когда здесь чуть качнет в сторону от России... Литовцы у себя откопали, но только недавно явили. Скрывали тринадцать лет. Тринадцать! – многозначительно потрясает он пальцем.

– Тринадцать колонн вокруг могилы Канта! – показывает кому-то рядом новый слушатель. Трифонова же каждый в Калининграде узнает, каждый рад постоять рядом.

– И кресты на соборе – ниже русалки! – подхватывает чета задержавшихся прохожих...

Но откуда же проведал столько Сергей?

В начале 80-х, когда калининградские отроки повально увлеклись нацизмом, Трифонову, контрпропагандисту из обкома партии, доверили познакомиться с документами не просто совершенно секретными, а «особой важности». То были письма немецких солдат с фронта, старинные карты Кенигсберга, полицейские донесения о состоянии умов.

– И там были документы про Кенигсберг – 13?

Другой бы соврал, а Сергей – честен. Он читал разработку КГБ по нацизму, где объяснялись эсэсовские ритуалы и руническая символика.

Но про Кенигсберг-13 и там не было.

Ну еще читал какую-то разработку. В Питере встретился со сведущими людьми. Фамилии? Не в первую же встречу! Разве только одну назовет, да найти его, брат, непросто. И не выдерживает, смурнеет Сергей:

– Давайте представим все это как гипотезу.

Руки жмем. И такое чувство – разбередил человеку душу.

Область сокровищ

...Ночь, канонада, залитые электрическим светом подземные этажи; крытые грузовики медленно съезжают по пандусам в самую глубь; под короткие команды людей в черном рабочие стаскивают с кузовов длинные ящики, заносят по узкому ходу в бетонный тайник и тут же его замуровывают...

– Не подтверждено и не опровергнуто, – сухо поясняет Авенир Петрович Овсянов. В прошлом – полковник фортификации, ныне – начальник от дела по поиску культурных ценностей в областном Центре охраны памятников.

...На главной улице – две кирпичные коробки в несколько этажей – бывшие универмаги Кеппе. Немец-заявитель писал, как он, чиновник Орденского замка, в марте 45-го перевез во двор этого магазина ящики, которые опускали в круглую шахту, а затем уносили куда-то по штольне, Сам на место приехать отказался – дорога, мол, жизнь...

– Мы бурили в подвалах, – деловито говорит Овсянов, – ручным буром углубились, сколько смогли. Ничего не нашли. Сотни версионных следов. Десятки версионных объектов...

Стоит ли напоминать, что в войну специальные команды вермахта выискивали в захваченных областях предметы искусства и лучшие вывозили. Восточная Пруссия была важнейшим хранилищем и перевалочной базой.

Сюда попали пять вагонов с гатчинскими и царскосельскими ценностями (и Янтарная комната), сюда же прибыли картины и иконы из Киева и Харькова. Да и у самих немцев здесь были драгоценные реликвии и собрания.

Почти все это после войны пропало. Почти ничего не найдено. Куда же все делось? Об этом спрашиваю у Авенира Петровича в его кабинете, в мансарде добротного немецкого особняка с густым ливнем листвы старых дерев за окнами.

– Часть, но только малая, ушла в Германию. Часть погибла при бомбежке, утонула в Балтике. Но подавляющее большинство культурных ценностей перекочевало в центральные районы бывшего СССР.

Овсянов нашел документы. Когда в Восточной Пруссии бушевали сражения и на счету был каждый солдат, каждый грузовик, в глубине России задерживали машины, забитые трофеями.

– Причастны самые высокие чины здешних фронтов. Следы культурных ценностей ведут на дачи высокопоставленных лиц.