Журналистика и разведка

Фотографии прошлого. Они отражают участие во многих важных событиях того времени: Конституционной сессии Верховного Совета СССР, совместном заседании ЦК КПСС, Верховного Совета СССР и Верховного Совета РСФСР, посвященном 60-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции. Об этих и других событиях мной были сделаны документальные киноленты. Они демонстрировались во всех кинотеатрах страны. Фильм «Леонид Ильич Брежнев творец Советской конституции» был подарен лично советскому вождю. Говорили, что он любил вечерами на даче просматривать его. Если бы он знал, сколько часов мы со звукооператором провели за монтажным столиком в студии, ликвидируя причмокивания в речи престарелого генсека. И все-таки лучше всего память сохранила фрагменты участия в 25-м Съезде КПСС. Десять напряженных дней работы в Кремле с 24 февраля 1976 года. Вот лишь краткий перечень того, что было сделано кремлевской бригадой ТАСС. На 76 стран на шести основных языках мира передано 330 материалов общим объемом в 2 тысячи машинописных страниц — 100 газетных полос. Обо всем, что происходило на съезде, иностранные корреспонденты и читатели в основном узнавали из наших сообщений.

Правда, не обо всем, что приходилось видеть и слышать на съезде, мы сообщали за рубеж. Взять хотя бы историю с выступлением президента Академии наук СССР Александрова. Пожилой и простодушный на вид академик оказался сообразительнее и хитрее многих делегатов, искушенных в партийных и аппаратных интригах. Для всех выступающих существовала жесткая норма регламент не более 10 минут и текст своего выступления передавать кремлевской бригаде ТАСС задолго до появления на трибуне. Естественно, на общем фоне других высокопоставленных ораторов никаких исключений для академика-президента никто и не думал предусматривать. И вот наступает минута, когда председательствующий объявляет: «Слово предоставляется президенту Академии наук СССР академику Александрову!» На трибуне появляется громоздкая фигура абсолютно лысого человека и, отвернувшись от зала и микрофона, в сторону сидящего рядом Брежнева, он начинает говорить.

— Дорогой Леонид Ильич, от имени Академии наук позвольте преподнести вам этот подарок — ожерелье из бриллиантов, изготовленных учеными подмосковного города Зеленограда.

В президиуме замешательство — это не было предусмотрено программой. Но чья-то услужливая рука уже передает генсеку бархатную коробку. Тот открывает ее и на минуту замирает, пораженный ярким блеском камней.

— Ну, это не мне, скорее моей жене, — находится он.

Подарок принят, понравился. Академик, что называется, угодил, попал в десятку. Он в фаворе, ему позволено то, что другим запрещено. И он не преминул воспользоваться этим. С трибуны съезда звучит уже не дежурная здравица в честь генсека и партии, а взволнованный рассказ о достижениях и бедах ученых и их Академии наук. 40 минут вместо 10, и текст выступления совершенно другой, что лежит на нашем столе. И все же в печати и по зарубежным каналам ТАСС идет заготовленная заранее речь.

У генерального директора ТАСС Леонида Митрофановича свои заботы, своя продуманная игра. Тексты докладов, речей давно готовы, заранее присланы в ТАСС и набраны с эмбарго на полосах газет. На этом уже не заработать похвалы генсека, который в перерывах отдыхает в зале президиума съезда. Рутинная работа — на то и существует правительственное телеграфное агентство. Но Леонида Митрофановича не обскакать какому-то ученому, пусть и президенту Академии наук. Недаром он прошел большую аппаратную школу: был помощником Вышинского, заведовал Отделом печати МИДа, потом возглавил ТАСС. И на всех постах старался быть поближе к руководству, изучить его привычки и слабости. Знал он в совершенстве и слабости генсека — беспредельную любовь к наградам и фотографиям о себе родном. У Леонида Митрофановича не было искусственных бриллиантов, зато в его распоряжении имелась фотохроника ТАСС, где работали лучшие фоторепортеры страны. Одного из них, Володю Мусаэльяна, он прикомандировал лично к Леониду Ильичу, и тот сумел понравиться генсеку и стать практически почти членом его семьи. Вот и на съезде Замятина заботила не столько наша информация, сколько фотографии генсека. Огромные, почти художественные, они регулярно доставлялись из фотохроники в Кремль, спешно просматривались Леонидом Митрофановичем, и наиболее удачные он лично нес в зал президиума съезда в качестве подарка тезке, тоже Леониду, но только Ильичу. Мне думается, что в катапультирование Замятина из ТАСС в восьмидесятые в более высокое кресло заведующего отделом ЦК КПСС определенную роль сыграла и фотохроника нашего агентства.