Журналистское расследование

ОШИБКА или БЕЗОШИБОЧНО?

Но признаний этих со стороны Константинова не последовало. Пока он размышлял, разговор с главным милиционеромдвух субъектов Федерации набирал эмоциональные обороты: никто не хотел уступать, оба говорили на повышенных тонах, искры летели во все стороны.

«Да не буду я ему ничего говорить! – решает Константинов. – Ведь я сам еще ни в чем не уверен. Вот скажу я сейчас, что мне звонили похитители, а потом окажется, что это дядя Петя какой-нибудь обдолбавшийся или оппившийся развлекается, и сам же себя выставлю этаким дурачком…»

Константинов и спустя время не может определить – был ли он прав в тот момент или совершил ошибку. Это лишний раз говорит о том, что в жизни бывают абсолютно неоднозначные ситуации. А стоять перед выбором – самая трудная жизненная история.

Поиск денег

На следующий день в кабинете Константинова сложившаяся ситуация обсуждалась вместе с его друзьями и коллегами – двумя заместителями директора – Александром Горшковым и Евгением Вышенковым. Все понимали, что если вчера Андрею Дмитриевичу звонили ОНИ, то сегодня ОНИ перезвонят, как и обещали. Но тогда им важно объяснить одно: «лимон» – «лимоном», но хотелось бы получить доказательства того, что вы – именно ТЕ, за кого себя выдаете, что – ТЕ, у кого находятся дети.

В три часа дня разговоры прекратились сами собой: трое взрослых мужчин напряженно смотрели на трубку и ждали, когда она «защелкает». Она «защелкала» в 15.00 «с копейками»:

« – Андрей?

– Андрей.

Это – „Третий“».

БЕЗОШИБОЧНО

Константинов, которого никто никогда не учил говорить с похитителями детей, интуитивно старался говорить медленно, с паузами («тягуче» – как он сам потом выразился): он не хотел злить преступника (если это был действительно ОН), спугнуть, хотел «растащить» его на более обстоятельный разговор.

Вести разговор в такой манере не слишком получалось. «Третий» все время далдонил про свой миллион, а Константинов требовал доказательств того, что дети – у них.

В итоге договорились на очередной звонок.

После этого звонка мужчины в АЖУРе крепко задумались. Если сейчас звонил представитель похитителей (а в этом уже почти никто из журналистов не сомневался) и если он, в конце концов, представит реальные доказательства, то тогда… То тогда понадобятся деньги. И – немалые? А откуда в АЖУРе такие деньги? Да и кто вообще в нашем городе владеет свободным миллионом долларов, да еще и готов отдать его за освобождение чужих детей?

Стали перебирать знакомые имена. Нужен был, с одной стороны, человек обеспеченный, с другой – желательно – кто-то, с кем был бы лично знаком один из представителей АЖУРа: ведь предстоял непростой диалог.

Первая мысль – простейшая и быстро отвергнутая – обратиться к тому же Кумарину. Ты, мол, Владимир Сергеевич, давал сто тысяч долларов за информацию о детях, дай теперь еще девятьсот – за их освобождение. А если вдруг согласится и даст? А дети окажутся живыми и будут освобождены?.. Как при этом будет выглядеть власть, когда детей вызволяют из плена на деньги «того самого Кумарина»? Нет, нужен был богатый человек, но с более комфортной для власти репутацией…

Обсуждали кандидатуру Захара Смушкина – руководителя «Илим Палпа», Александра Савельева – руководителя банка «Санкт-Петербург»…

В итоге решили посоветоваться со знакомым заместителя директора АЖУРа Евгения Вышенкова – Андреем Лебедевым, в то время председателем совета директоров «Союз-Энерго». Именно посоветоваться, а не просить денег. Лебедев в прошлом – сотрудник уголовного розыска, на тот момент был весомой фигурой в финансовых кругах города, был знаком со многими обеспеченными людьми города и мог подсказать кандидатуру возможного мецената.

А Лебедев, выслушав руководителей АЖУРа, сказал: «На детей я сам дам деньги!»