Журналюга

— Мы строим офис в Москве. Там она будет на месте, — ответил Кольцов так же попутно.

В просторном, обставленном современной добротной мебелью кабинете на втором этаже особняка, куда они поднялись по мраморной лестнице, покрытой красным ковром, Кольцов указал Лозовскому на глубокое кожаное кресло, а сам остался стоять возле письменного стола.

Без пальто и шапки он оказался неожиданно маленьким и напомнил Лозовскому атомный ледокол «Ленин», который он однажды видел в порту Мурманска и который поразил его своими игрушечными размерами. Ему объяснили, что это не сам «Ленин», а его точная копия — сателлит, вывозящий отходы ядерного топлива.

Такой же маленькой копией самого себя был и Кольцов — копией того Кольцова, каким он вырисовывался из составленной Региной Смирновой справки, каким казался партнерам, конкурентам и, возможно, самому себе: известным тюменским нефтепромышленником, крупным бизнесменом, президентом уверенно набирающей силу финансово-промышленной группы «Союз» — одного из самых агрессивных игроков на нефтяном рынке России.

Кольцов сразу приступил к делу.

— Я разочарован, Лозовский. Я очень разочарован, — заговорил он, для убедительности пристукивая по столу костяшками пальцев. — Я сделал господину Попову серьезное предложение и был вправе рассчитывать, что и ко мне отнесутся столь же серьезно. Вместо этого…

— Притормозите, — остановил его Лозовский. — Какое предложение вы сделали господину Попову?

— Он не сказал вам?

— Нет.

— Почему?

— Вероятно, не счел нужным.

— В таком случае не уверен, что это следует делать мне.

Лозовский поднялся из кресла, одернул пиджак, поправил галстук и улыбнулся самой обаятельной улыбкой, на какую был только способен.

— Господин Кольцов, встречу с вами я буду вспоминать долго и с удовольствием. Кофе у вас был замечательный. А коньяк так просто слов нет. Никогда такого не пил. И когда я говорю «никогда такого не пил», это и значит, что я никогда такого не пил. А теперь распорядитесь вызвать такси. За такси я заплачу сам.

Мгновение помедлив, Кольцов нажал кнопку звонка.

Бесшумно возникла секретарша, подтянутая, средних лет дама в строгом английском костюме.

— Кофе и коньяк для гостя.

— И бутерброд, — подсказал Лозовский. — С ветчиной. Большой. Можно два.

Дама удалилась. Кольцов обошел стол, нажал клавишу интеркома:

— Зайдите.

Появился молодой референт, каких Лозовский немало повидал в пресс-службах крупных компаний — знающих себе цену, уважающих патрона без подобострастия, предупредительных без угодливости, вполне столичного вида. И все же некий перебор в нем был: в слишком модном костюме, в слишком модном галстуке, в модных туфлях на высоком скошенном каблуке, в чуть-чуть излишней самоуверенности — налет провинциальности, какой Лозовский отметил и в Кольцове, когда тот в фойе «Правды» вознамерился поцеловать руку Милене Броневой. В фойе «Правды» руки женщинам не целуют.

— Шеф?

— Ситуация в «Российском курьере».

— Я докладывал.

— Повторите.

Референт покосился на Лозовского, вновь свободно развалившегося в глубоком кресле, и вопросительно взглянул на Кольцова.

— Слушаем, — кивнул тот, давая понять, что при Лозовском говорить можно, сам занял свое кресло и как бы утонул в нем, слился с мебелью, стал частью кабинета. Но сесть сотруднику не предложил, что было, по всей вероятности, необычно и заставило референта подобраться.

— Влиятельный московский еженедельник. Политическая ориентация умеренно-центристская. Объем двадцать четыре полосы. Выходит с января девяносто четвертого года. По данным прошлого года тираж сто двадцать тысяч экземпляров. Распространяется в основном по подписке. Ориентирован на деловые круги. Рейтинг стабильно высокий. Последнее время несколько снизился. В штате тридцать два журналиста. Большая сеть нештатных корреспондентов в Москве и на местах.

— Финансовое положение?

— Крайне неудовлетворительное. Пакет акций журналистского коллектива заложен в банке. Контрольный пакет у московских властей — у АФК «Система». Блокирующий, двадцать пять процентов плюс одна акция, у одного из сотрудников.

— У кого?

— Некто Лозовский. Шеф-редактор отдела расследований. Профессионален. Очень хорошо информирован. Беспринципен. Самовлюблен. Считает себя лучшим журналистом Москвы. По складу характера хам.

— Хам? — заинтересовался Лозовский. — Странно. А мне он показался воспитанным человеком. Почему же он хам?

— Комплекс неполноценности, — вежливо пояснил референт и продолжил, обращаясь к шефу: — Уязвленное честолюбие — рвался стать главным редактором, но не стал. Неуправляем. Для налаживания контактов не пригоден. В этом смысле больше подходит…

— Достаточно. Менеджмент?

— Генеральный директор — Броверман. В редакционную политику не вмешивается. Главный редактор — Попов…

Дверь приоткрылась, всунулась девичья мордашка:

— Можно?

Впорхнула молоденькая секретарша с подносом, накрытом крахмальной салфеткой, по знаку Кольцова поставила поднос на журнальный стол рядом с креслом Лозовского. Под салфеткой оказался кофейный сервиз, бутылка «Боржоми», бутылка коньяка «Хеннесси» и тарелка с двумя бутербродами с красной икрой.