Жы-Шы

– Я имею право знать, можно ли доверять тебе? Могу ли я спать спокойно, доверив тебе свои деньги, свое время, свою репутацию? Могу ли я быть уверенным, что, сняв для твоего сольного концерта главный зал страны, завесив пол-Москвы рекламными биллбордами с твоим изображением, отрепетировав программу с лучшими музыкантами, я в день концерта вдруг не узнаю, что ты улетела за тысячу километров с каким-то пижоном? Можно ли тебе верить? Как говорили в моем детстве: можно ли пойти с тобой в разведку? Вот все, что я хочу знать.

Я почувствовала, что шея покрывается пятнистыми ожогами, как от крапивы. Я краснела, снова бледнела и молчала. Вот Гвидо – передо мной и смотрит самым долгим в истории шоу-бизнеса испепеляющим взглядом. Куда там директору школы, да и рентген против Гвидо – как лампа из солярия! Он молчит. Я молчу. Он молчит. Я молчу. Он смотрит, молчит, смотрит… молчит… Наконец кладет мне руку на плечо и раскрывает рот:

– Не повторится?

– Не-а.

– Я почему-то тебе верю… Не знаешь почему?

– Потому что я говорю правду, – отвечаю, свято веря в этот момент, что не говорю ничего, кроме правды.

– Отправляйся в студию. Музыканты уже там, я подойду через десять минут. В жизни нет ничего дороже жизни, поэтому начнем работать немедленно, не теряя жизни. А послезавтра, вернется мой юрист, и подпишем контракт. Да, впредь, если вдруг будешь опаздывать, попадешь в пробку… или еще чего, – немедленно мне звони!

– А что изменится?

– Я замедлю движение земной оси.

Я несусь в студию такой легкой подпрыгивающей походкой, будто мои, и без того парашютного размера, крылья выросли втрое. В этот момент я готова пожертвовать чем угодно, лишь бы сдержать обещание, данное Гвидо. Я вдруг начинаю ощущать это в миллиметре под собственной кожей. Я чувствую, каким важным и серьезным делом занимается Гвидо, каким нужным делом занимаемся мы с ним вместе. Мы ведь партнеры и не должны подводить друг друга. Нам так много надо сделать вместе. Ради кого он старается, если рассудить справедливо? Конечно, ради собственного заработка! Но ради него он сделает меня, простую рыжеволосую девчонку из тверского клуба, той, которой становится, может быть, одна из тысячи таких девчонок. Нет, одна из ста тысяч! У меня есть мечта, и я должна осуществить ее. А иначе – что? Иначе я проснусь одним хмурым слякотным ноябрьским утром в нашей тверской хрущевке и пойму, что ничего не сделала, ничего не добилась в этой жизни и ничего собой не представляю. А морщин на моем лице уже больше, чем дней, что я бессмысленно прожила на этой суетливой планете. За окном, как всегда, будут шуметь авто, дворник, шаркая лопатой, будет соскребать наледь с тротуара, а я… Я забьюсь в угол, сожмусь в утробный комок и расширенными слезящимися глазами уставлюсь в черную пустоту, которую кто-то называет жизнью… И в это утро моя жизнь кончится. Девочка-Белочка не сможет дальше жить без смысла, без мечты, без разлапистой елки, по которой она прыгает счастливая и свободная. Да-да, Гвидо, заботясь о своих прибылях, печется о моей жизни. Как святой… Я закрываю глаза и начинаю твердить себе: «Я счастлива! Я абсолютно счастлива! Я вытащила счастливый билет! Моя мечта уже сбывается… как сон! Я не такая, как все! Я особенная! Я… я… я…»