Зябрики в собственном соку, или Бесконечная история

Можно делать чертежи за деньги. Учились ребята на втором курсе в заведении с хитрой аббревиатурой ГСХИ, связанном с сельским хозяйством и инженерной спецификой. Правда, сколько стоит сделать чертеж – они не в курсе, потому что справлялись сами, есть у них сосед по комнате, которого хлебом не корми – дай почертить. Да мне, в принципе, и неинтересно – я чертить не умею. Для меня все эти рейсфедеры, рейсшины, кульманы, основные надписи, выносные линии, разрезы и штриховки – темный лес[56]. Ничего в этом не понимаю.

Можно напроситься сторожем в более-менее тихое место, просмотреть за ребенком, еще что-то по мелочи, но мне все это не подходило. Там сто пудов паспорт спросят. А мне что, опять на чемодан показывать? Кстати, как он там? Стоит, голубчик…

Потом ребят слегка понесло, они подзабыли, что я спрашивал насчет подработки на пару дней и начали травить байки о том, кто и сколько зарабатывал. Вспомнили недавно появившиеся стройотряды[57] студентов – ничего, что я пока еще не студент? – откуда можно было приехать чуть ли не в золоте. Парней, впрочем, впечатляли не столько заработки – на них в основном напирал деловитый Маргат – а романтика путешествий. Ну понятно "А я еду, а я еду за туманом…". Слегка пробежались по разным там шабашникам и прочно углубились в леса-горы-косогоры. Я слушал, примерно складывая в голове картину здешней географии, и заодно подавал реплики, ожидая уместно вставить одну нужную. Даже байку рассказал к случаю.

– Не, у нас не так, – усмехнулся я после одной из особо завиральных историй Маргата, – У вас капусту солят, а у нас соль капустят[58].

– Кстати, Ершан, – Кайман, конечно, самый болтливый и несерьезный, – А ты сам-то откуда?

Ребята здешние. Маргат – раниманский, а его приятели – деревенские. А я… А я, собственно, этот вопрос и ждал.

– А вот угадайте, – хитро прищурился я, как бы подначивая, – По внешности, по приметам. Как… как сыщик этот известный…

Хорошо хоть не ляпнул про Холмса, зовут-то его тут совершенно иначе.

Подначка прошла, ребята заинтересовались. Осмотрели меня. Ну, давайте. Я же не могу прямо спросить, на кого похож, а так, полу в щутку – вполне можно.

– Ну, если поиграть в Корнана Байса… – чуть прищурился самый бойкий, Маргат, – Ты, Ершан, по виду из деревни, но это слишком явно. Стал бы ты спрашивать, если бы се было так просто… Кепка… Борода… Сапоги…

– Сармец? – предположил молчаливый Аркон.

– Может и сармец, а может и нет… – а ты азартный, Маргат… – те бороды подлиннее отращивают, да и волосы у них светлее… Знаю! Ты – талганец!

– Он же в кепке! – не согласился Кайман, – А талганцы такие… Шапочки носят. Круглые.

– Да не, точно талганец! Смотри какой бледный! Деревенские – загорелые, и сармцы – тоже, они же вечно на солнце, а талганцы – в джунглях живут, какое там солнце… Смотри, смотри, удивился! – он ткнул в мою сторону пальцем, – Не ожидал, что догадаемся?

– Ну да… – слегка ошарашенный словом "джунги" кивнул я, – Талганец. Почти. Не совсем, но что-то около и вообще, так что ты угадал.

– А шапка где? – требовательно дернул за рукав рубашки Кайман.

– Продал. В придачу кепку дали, – я прищурился, – Ты глянь, никак моя тетка Мара? Откуда бы ей здесь взяться? Сейчас, погодите, пойду спрошу…

Понятное дело, никакой тетки я не узнал. Просто я давно присмотрел эту старушку, закутанную в платок и тихонько сидящую в углу. Для чего? Вот как раз на такой случай: если меня назовут неизвестно кем – спрашивать, кто это вообще такие, слишком подозрительно, вдруг это не менее известные личности, чем в нашем мире – цыгане и татары. А узнать, что же это за "талганцы" такие – нужно. Значит, что? Значит, нужно уточнить это у совершенно постороннего человека. Который меня видит первый и последний раз в жизни и поднимать тревогу в случае СЛИШКОМ странного вопроса – "Бабушка, а кто такие белорусы?" – не станет, посчитав, скорее, психом.

– Здравствуйте, – сел я рядом с женщиной, – Вы, случаем, не моя тетя Мара будете?

– Нет, милок, не она. И зовут меня Орой и племянников у меня отродясь не было. Сирота я.

– Ой, простите, тетя Ора. А можно вас спросить? – понизил я голос.

– Ну спроси. За спрос денег не берут.

– Кто такие "талганцы"? А то ребята сказали, что я на них похож, а я и не знаю, вдруг это чего обидное. У нас в деревне таких не было…

Старушка даже выпрямилась, глаза блеснули. Какая нафиг старушка! Да ей от силы сорок-сорок пять! Это меня белый платочек и усталое лицо с толку сбили. Черт.

– Талганцы – это небольшой народ, живущий на севере, – неожиданно поставленным учительским голосом произнесла она, – в джунглях Талгана. Живут небольшими рабочими поселками, основное занятие – рубка леса и охота, небольшие крокодиловодческие колхозы, считаются людьми угрюмыми и тяжелыми на подъем… И ты на них не очень-то похож, – заключила она, – Разве что бородой. Молодые талганцы не носят короткую стрижку, у них обычно длинные волосы, разве что обрезанные спереди и с боков, чтобы на глаза не падали[59]. Еще у них загорелые лица и вместо кепки – тюбетейки.

Понятно. Я – джунглевый узбек. Зашибись.