Зигги Стардаст и я

– О… Ну… Ты не мог бы подождать снаружи?

– Это мой дом, мать твою!

Мгновенная перемена. От сахарной сладости до серийного убийцы. Даже не представляю, как, черт возьми, можно управлять этим негативом.

Теперь смеется.

– Но ты прав. Ты же у меня в гостях. Мне просто казалось, что тебе не наплевать на то, что нас с тобой связывают общие секреты и все такое… – Он словно медленно проворачивает нож в моем животе, пришпиливая меня к трейлеру, точно дохлого навозного жука. – В смысле, ты вчера взял да исчез, а… ну… ты ж помнишь, что я говорил?.. Здесь, на озере, глаз везде полно … Ладно, я уйду. Если ты так хочешь.

– Было бы здорово, – отвечаю.

Однако он не двигается.

Как и я.

Потом расплетает руки, сложенные на груди, кладет ладони на папину постель, словно хочет опереться и встать. Но вместо этого говорит:

– Я тебя пугаю, Джонатан?

Не вижу его лица, которое прячут ночные тени в трейлере, но представляю отчетливо: рябой крысеныш с медными глазами, кружащий вокруг меня, и этот кривой шрам, вечно ухмыляющийся на левой щеке.

– Если да, то это не нарочно, – продолжает он. – Вовсе даже наоборот. Я надеялся, что мы могли бы стать друзьями.

Потихоньку передвигаюсь вдоль стены трейлера.

– Или могли бы быть хранителями секретов друг друга. Ведь каждому в жизни нужен хранитель секретов, верно?

В кровати под ним скрипит пружина. Я застываю.

– Слушай, нам здесь нелегко приходится. Ты понимаешь, что я имею в виду… Трудно найти других таких же, как мы… и когда я увидел тебя в ту ночь с этим индейцем…

Постепенно добираюсь до изножья своей кровати, распластавшись по изгибу стены.

– Знаешь, мне на самом деле не хочется делать тебе больно. Ты такой… как бы это сказать? Хрупкий… типа, как-то так… в общем, на самом деле все просто. Мы с тобой выручим друг друга: ты делаешь, что я говорю, а я никому не рассказываю. Как тебе расклад?

Еще одна пружина скрипит. Хэл явно двигается в мою сторону, готовый наброситься.

– Ты пьян. Я скажу папе, – говорю я, запинаясь от страха.

– О-о-о, т-т-ты скажешь п-п-папочке, д-да? Как мило! – Опять скрипит пружина, его руки поднимаются и исчезают в темноте. – Думаешь, он поверит своему сынку-гомику больше, чем мне? – Голос меняется, звучит на пару октав ниже: – «Эй, Роберт! Я просто хотел взять пивка из холодильника, чувак, а он накинулся на меня, как какой-нибудь педик сраный. Прям не знаю, что и сказать тебе, но придется вызвать копов».

Он в считаных сантиметрах от меня.

– Как считаешь, достаточно убедительно? – В темноте ощущаю облачко воздуха, вылетающего из его рта: скисшее пиво и тухлое мясо. Наконец его лицо проступает из тьмы, и…

ПОРА!

Бросаюсь к двери. Его руки мгновенно смыкаются на моей талии, отшвыривая обратно на постель. Головой с размаху врезаюсь в стальную стенку.

– Ты куда собрался? – Его голос звучит замедленно, точно проигрыватель, выставленный не на ту скорость. Коленями он фиксирует мои ноги.

– СЛЕЗЬ С МЕНЯ!

Хэл хлопает меня раскрытой ладонью по лицу, она воняет рыбьими кишками.

– Что ж, тебе же хуже.

Пытаюсь ударить его, но он перехватывает мою руку с такой силой, что кажется, она сломана. Я кричу.

– Я тебе что, сука, сказал? – Снова дает мне пощечину. С размаху. Зажимает рот ладонью. – Я знаю, ты этого хочешь. Вот и хорошо. Я видел, как ты на меня смотрел. Я не скажу…

Не могу шевельнуться. Не могу дышать. Пытаюсь сказать об этом. Пытаюсь сказать, что мне нужен «питер-пол-и-мэри», который лежит в кармане. И не могу. Не могу открыть рот. Кашляю, но от этого лишь судорога проходит по телу. Слезы просачиваются сквозь веки, хоть я и пытаюсь удержать их.

Все становится жестче: его колени на моих ногах, стальная хватка на руках, дыхание у моей шеи.

И я плыву.

Расслабься, думаю я. Поддайся, думаю я. Притворись мертвым, думаю я.

– Вот так-то. Видишь, не так уж плохо, да? Мы можем помочь друг другу…

Чуть ослабляет хватку.

Я не двигаюсь. Жду. Дышу. Выжидаю.

Он лезет рукой ко мне в шорты и… БА-БАМС – я с такой силой врезаю коленом ему по яйцам, что, клянусь, даже слышу звон. Он опрокидывается назад, издавая отчаянный визгливый вопль, теряющийся в стрекоте цикад.

Я лягаюсь и ворочаюсь в спутанных простынях, переваливаюсь через его тело, зажатое между кроватями. Он извивается на полу, превратившись в комок боли, издавая звуки, подобных которым я никогда не слышал. Хватаю рюкзак, распахиваю дверь трейлера и бегу.

Бегу так быстро, что не чую под собой земли.

Бегу к единственному отныне месту, где могу чувствовать себя в безопасности. Хоть и знаю, что это самое небезопасное из всех. К Уэбу. Мне плевать, поймают ли меня. Я не знаю, что еще делать.

За считаные минуты добираюсь до другой стороны озера, по дороге не меньше тысячи раз вдохнув «питер-пол-и-мэри». Главное – не останавливаться. Притормаживаю только тогда, когда достигаю нижней ступеньки лестницы.

Стараюсь отдышаться, вытереть лицо, пригладить волосы, заправить футболку в шорты, подтянуть гольфы. Дышать.

Приглушенный смех.

Тук-тук-тук по закрытой москитной двери.

Молчание.