Читаем Зигмунд Фрейд полностью

– Когда Марта рожала нашего первого ребенка – Матильду, то так волновалась, что каждый раз, как только ей нужно было кричать, извинялась перед врачом и акушеркой, – продолжил Зигмунд. – После рождения первенца мы пытались отложить появление второго ребенка, но дети стали появляться на свет один за другим… Я возлагал большие надежды на своего друга Флисса… Он был востребованным отоларингологом… Я верил, что он изобретет приемлемый способ контрацепции, чем принесет большую пользу человечеству… Впрочем, время шло, а Марта продолжала беременеть. Через какое-то время после рождения нашего пятого ребенка я выразил уверенность, что Флисе – мессия, который должен был решить проблему контрацепции… Правда, к тому времени Марта уже два месяца носила шестого ребенка, поэтому я написал ему, что для меня спасение на пару месяцев опоздало, но, быть может, оно пригодится в следующем году… Осталось только дождаться от него этого изобретения… Вы знаете, контрацепция в то время была не самой удобной штукой. Все эти колпачки, губки, диафрагмы… Хуже прерванного секса! – брезгливо поморщился Зигмунд. – Резиновые презервативы были довольно грубыми, а те, что делались из кишок животных, явно устарели! – пожаловался он.

– Сейчас немного лучше… Из натурального латекса… – деликатно проинформировал старика Дэвид.

– Правда? – заинтересовался Зигмунд. – И действительно удобные?

– В общем, нормально… – без энтузиазма помахал рукой Дэвид. – Хотя тоже рвутся… не натягиваются толком…

– А ощущение как? – не имея опыта в вопросах латекса, спросил Зигмунд.

Дэвид скорчил скептичную физиономию.

– То есть не то? – догадался Зигмунд.

– Да… без них лучше… – не делая из этого секрета, поделился Дэвид. Судя по растерянности на его лице, он еще не пришел окончательно в себя от рассказа Зигмунда.

– В том-то и дело! – безнадежно развел руками Зигмунд. – А эти женские приспособления! – с горечью воскликнул он. – Они ранят нежные чувства женщин! Марта находила маточные кольца и диафрагмы неэстетичными!

– Да… Рейчел тоже не в восторге от всяких там… спиралек… Приходиться предохраняться гормональными пилюлями… – отрешенно забубнил Дэвид.

– Гормональные пилюли? – не уставая удивляться новому, воскликнул Зигмунд.

– Такие таблетки, на основе синтетических аналогов женских половых гормонов, подавляют овуляцию… – пояснил Дэвид.

Зигмунд посмотрел на него с восхищением:

– А их случайно не Флисе изобрел?

– Это ваш друг по ушам и горлу? – уточнил Дэвид.

– Он самый!

– Нет… – неуверенно промямлил Дэвид. – Не думаю, что он…

– Но они действительно удобны? – вернулся к пилюлям Зигмунд.

– Да… Правда, иногда мы из-за них спорим с Рейчел… – вынужден был признаться Дэвид. – Она временами протестует и не хочет их принимать, говорит: «Какого черта я должна насиловать свою гормональную систему?! Тебе нужно, сам и предохраняйся!»

– Боже! Слово в слово! – возбужденно воскликнул Зигмунд. – Моя Марта говорила мне точно то же самое: «Тебе нужно, сам и занимайся контрацепцией!»… И что вы их… стали…? – намекнул он.

– Что? – не сразу понял Дэвид. – А! Нет! Это женские таблетки… Для женщин… Хотя мужчины транссексуалы ими тоже пользуются…

Посмотрев на совершенно ошеломленное лицо Зигмунда, он сообразил, что тут придется слишком многое объяснять, поэтому решил отвлечь его «новинкой».

– Рейчел предложила мне стерилизоваться… Сделать вазэктомию… – доверительно пожаловался он.

Эффект оказался непредсказуемым:

– Стерилизация?! Вазэктомия?!

Дэвид обреченно вздохнул:

– Ну да… Такая простая, в сущности, операция. Семявыводящие протоки фиксируются по обе стороны мошонки, над ними разрезают кожу и мышечный слой, протоки изолируют, перевязывают и пересекают.

– Это же бесчеловечно! – с неподдельным ужасом в глазах потрясенно произнес Зигмунд.

– Да… – согласился Дэвид. Он казался не менее напуганным угрожающей перспективой.

На какое-то время они оба замолчали, обдумывая необходимость и последствия операции. Скорбное молчание нарушил Зигмунд.

– Кстати, а как прошло ваше бракосочетание? В гражданской или религиозной форме?

– Что, извините? – отвлекся от своих невеселых дум Дэвид.

– Нам с Мартой пришлось сыграть две свадьбы. Сначала мы провели гражданскую церемонию в Вандсбекской ратуше, как настаивал я, потом на следующей день мы сыграли еврейскую свадьбу, на которой настояли родственники Марты, – помог ему разобраться в тонкостях свадебных церемоний Зигмунд.

– Ааа, нет… – сообразил Дэвид. – Мы с Рейчел решили ограничиться только гражданской церемонией… Хотя наши родители тоже ожидали от нас более традиционной свадьбы…

– Да… – удрученно вздохнул Зигмунд. – Я ничего не имел против наших традиций. Они прекрасны! Но все эти ритуалы…, обряды…, Хупа над головой…, Кидуш… Все это меня страшно смущало… Дядя Марты, Элиас, опекавший ее, косо смотрел на меня, зная мои атеистические взгляды… Он учил меня всем необходимым молитвам… Барух Ата Адонай, Элогейну… – сбился Зигмунд.

Перейти на страницу:

Все книги серии Эксклюзивные мемуары

Фаина Раневская. Женщины, конечно, умнее
Фаина Раневская. Женщины, конечно, умнее

Фаина Георгиевна Раневская — советская актриса театра и кино, сыгравшая за свою шестидесятилетнюю карьеру несколько десятков ролей на сцене и около тридцати в кино. Известна своими фразами, большинство из которых стали «крылатыми». Фаине Раневской не раз предлагали написать воспоминания и даже выплачивали аванс. Она начинала, бросала и возвращала деньги, а уж когда ей предложили написать об Ахматовой, ответила, что «есть еще и посмертная казнь, это воспоминания о ней ее "лучших" друзей». Впрочем, один раз Раневская все же довела свою книгу мемуаров до конца. Работала над ней три года, а потом… уничтожила, сказав, что написать о себе всю правду ей никто не позволит, а лгать она не хочет. Про Фаину Раневскую можно читать бесконечно — вам будет то очень грустно, то невероятно смешно, но никогда не скучно! Книга также издавалась под названием «Фаина Раневская. Любовь одинокой насмешницы»

Андрей Левонович Шляхов

Биографии и Мемуары / Кино / Прочее
Живу до тошноты
Живу до тошноты

«Живу до тошноты» – дневниковая проза Марины Цветаевой – поэта, чей взор на протяжении всей жизни был устремлен «вглубь», а не «вовне»: «У меня вообще атрофия настоящего, не только не живу, никогда в нём и не бываю». Вместив в себя множество человеческих голосов и судеб, Марина Цветаева явилась уникальным глашатаем «живой» человеческой души. Перед Вами дневниковые записи и заметки человека, который не терпел пошлости и сделок с совестью и отдавался жизни и порождаемым ею чувствам без остатка: «В моих чувствах, как в детских, нет степеней».Марина Ивановна Цветаева – великая русская поэтесса, чья чуткость и проницательность нашли свое выражение в невероятной интонационно-ритмической экспрессивности. Проза поэта написана с неподдельной искренностью, объяснение которой Иосиф Бродский находил в духовной мощи, обретенной путем претерпеваний: «Цветаева, действительно, самый искренний русский поэт, но искренность эта, прежде всего, есть искренность звука – как когда кричат от боли».

Марина Ивановна Цветаева

Биографии и Мемуары
Воспоминание русского хирурга. Одна революция и две войны
Воспоминание русского хирурга. Одна революция и две войны

Федор Григорьевич Углов – знаменитый хирург, прожил больше века, в возрасте ста лет он все еще оперировал. Его удивительная судьба может с успехом стать сценарием к приключенческому фильму. Рожденный в небольшом сибирском городке на рубеже веков одаренный мальчишка сумел выбиться в люди, стать врачом и пройти вместе со своей страной все испытания, которые выпали ей в XX веке. Революция, ужасы гражданской войны удалось пережить молодому врачу. А впереди его ждали еще более суровые испытания…Книга Федора Григорьевича – это и медицинский детектив и точное описание жизни, и быта людей советской эпохи, и бесценное свидетельство мужества самоотверженности и доброты врача. Доктор Углов пишет о своих пациентах и реальных случаях из своей практики. В каждой строчке чувствуется то, как важна для него каждая человеческая жизнь, как упорно, иногда почти без надежды на успех бьется он со смертью.

Фёдор Григорьевич Углов

Биографии и Мемуары
Слезинка ребенка
Слезинка ребенка

«…От высшей гармонии совершенно отказываюсь. Не стоит она слезинки хотя бы одного только того замученного ребенка, который бил себя кулачонком в грудь и молился в зловонной конуре неискупленными слезами своими к боженьке». Данная цитата, принадлежащая герою романа «Братья Карамазовы», возможно, краеугольная мысль творчества Ф. М. Достоевского – писателя, стремившегося в своем творчестве решить вечные вопросы бытия: «Меня зовут психологом: неправда, я лишь реалист в высшем смысле, т. е. изображаю все глубины души человеческой». В книгу «Слезинка ребенка» вошли автобиографическая проза, исторические размышления и литературная критика, написанная в 1873, 1876 гг. Публикуемые дневниковые записи до сих пор заставляют все новых и новых читателей усиленно думать, вникать в суть вещей, постигая, тем самым, духовность всего сущего.Федор Михайлович Достоевский – великий художник-мыслитель, веривший в торжество «живой» человеческой души над внешним насилием и внутренним падением. Созданные им романы «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы», «Братья Карамазовы» по сей день будоражат сознание читателей, поражая своей глубиной и проникновенностью.

Федор Михайлович Достоевский

Биографии и Мемуары

Похожие книги

100 знаменитых анархистов и революционеров
100 знаменитых анархистов и революционеров

«Благими намерениями вымощена дорога в ад» – эта фраза всплывает, когда задумываешься о судьбах пламенных революционеров. Их жизненный путь поучителен, ведь революции очень часто «пожирают своих детей», а постреволюционная действительность далеко не всегда соответствует предреволюционным мечтаниям. В этой книге представлены биографии 100 знаменитых революционеров и анархистов начиная с XVII столетия и заканчивая ныне здравствующими. Это гении и злодеи, авантюристы и романтики революции, великие идеологи, сформировавшие духовный облик нашего мира, пацифисты, исключавшие насилие над человеком даже во имя мнимой свободы, диктаторы, террористы… Они все хотели создать новый мир и нового человека. Но… «революцию готовят идеалисты, делают фанатики, а плодами ее пользуются негодяи», – сказал Бисмарк. История не раз подтверждала верность этого афоризма.

Виктор Анатольевич Савченко

Биографии и Мемуары / Документальное