Зигмунд Фрейд

– Хорошо, – чуть боязливо шагнул вперед тот. – Вы знаете, что я уважительно относился ко многим вашим трудам, – стараясь не смотреть в глаза «Фрейда», начал он. – И даже активно защищал вашу вышедшую в печать книгу «Толкование сновидений». Вы были глубоко тронуты моей смелой защитой вашей работы и прислали мне письмо с благодарностью и приглашением участвовать в только что сформированной дискуссионной группе по психоанализу Я примкнул к вашему кружку, но тем не менее я никогда не был сторонником вашего тезиса об универсальной роли детской сексуальности в развитии человеческой психики. В частности, я был убежден, что введенное вами в психоанализ понятие Эдиповою комплекса было на деле сфабриковано… К тому же оно пренебрегало влиянием братьев и сестер на психическую сторону жизни человека. Впоследствии я полностью переформулировал все процессы, затрагиваемые Эдиповым комплексом, используя термины и понятия своей школы. Я настаивал на том, что интерпретацию Эдипова комплекса следует строить исключительно на избалованности ребенка и, что, более того, Эдипов комплекс является нечем иным, как одним из многих проявлений избалованности. Сексуальный же аспект вступает в силу по той причине, что избалованный ребенок, привыкший к удовлетворению всех своих желаний, созревает в ускоренном темпе и в сексуальном отношении, а провоцирующие ласки матери только усиливают формирование упомянутых явлений. На мой взгляд, Эдипов комплекс не краеугольный камень, а просто порочный неестественный результат материнского попустительства… Я знал, что психоанализ не должен быть ограничен только одним подходом. В отличие от вас, акцентировавшего роль бессознательного и сексуальности как детерминант человеческого поведения, я ввел в объяснение социальный фактор, предподожив, что характер человека складывается под воздействием его жизненного стиля, то есть сложившейся в детстве системы целенаправленных стремлений, в которой реализуется потребность в достижении превосходства, самоутверждении как компенсации комплекса неполноценности, который формируется у ребенка под воздействием ощущения собственной ущербности по сравнению со всемогущими взрослыми. Поэтому развитие личности, согласно мои воззрениям, зависит не от сексуальных инстинктов, как верили вы, а от того, каким образом комплекс неполноценности ребенка будет компенсироваться. Очевидно, что в патологических случаях человек может пытаться компенсировать свой комплекс неполноценности за счет стремления к власти над другими, – подытожил «Адлер» и мельком взглянул на руководителя семинара.

– Прекрасно, – без лишних эмоций похвалил тот и вызвал следующего по списку.

– Вильгельм Штекель.

– Да! – бойко отозвался «тот». – Мне, честно говоря, нечего добавить к тому, что только что сказали мои коллеги, – с неуместной бравадой заявил он.

– Но какие-то претензии к учению Фрейда у вас имеются? – спросил преподаватель.

– Немного, – засомневался в себе «Штекель». – Разве что в отличие от Фрейда я был сторонником активно-наступательной позиции аналитика в отношениях с пациентом. Помимо этого, я считал, что содержание сновидений сводится к набору предзаданных фаллических и вагинальных символов, что изложил в своем труде «Язык сновидения». Некоторые положения книги Фрейд даже одобрил и хорошо воспринял, хотя в целом указал на очевидный редукционизм моих трактовок. Я же, в свою очередь, поставил под сомнение значение Эдипова комплекса и страха кастрации в качестве отправной точки большинства неврозов. На мой взгляд, основной проблемой является скрытая гомосексуальность всех людей. К тому же мы разошлись во мнении об онанизме. Фрейд был уверен, что онанизм наносит ущерб здоровью, тогда как мои личные исследования доказывали его благотворность в отношении половой разрядки… Вроде бы все, – закончил свою непродолжительную речь «Штекель», не соизволив напрямую обратиться к «Фрейду».

– Ну что ж. Спасибо и на этом, – разочарованно произнес руководитель семинара. – Что нам скажет некогда верный ученик Фрейда – Отто Ранк? – назначил следующего оппонента он.