Зигмунд Фрейд. Упадок и конец психоанализа

Второй важный момент – и которым часто пренебрегают – это необходимость повторных обследований. Принцип Hello-Goodbye свидетельствовал о том, что терапевт, возможно, отпускает своего пациента только на вершине фазы взлета (улучшения состояния) и что после этого, очень вероятно, происходит новое ухудшение. Пока мы не проследили судьбу предположительно исцеленного пациента на протяжении ряда лет, мы едва ли можем быть уверены, достигло ли в действительности наше лечение долговременного терапевтического эффекта. Естественно, терапия может несколько ускорить начало улучшения состояния пациента, но также и в этом случае, все же, нельзя было бы утверждать, что она предотвращает последующую фазу ухудшения, другими словами: то, что она вызвала настоящее излечение. Как мы вскоре увидим, Фрейд в случае так называемого Wolfsmann (Человека-волка) во время и после его лечения, по-видимому, никогда не приходил к мысли считаться с вышеупомянутой возможностью, как он и вообще объявлял успехами все случаи, которые, очевидно, оканчивались безуспешно. Чтобы предвосхитить вывод: повторные обследования – это абсолютная необходимость для оценки любого вида медицинского лечения.

Третья трудность, которая возникает ввиду наивного предположения, что врач в каждом конкретном случае должен сам решать, было ли лечение успешным или нет, состоит в том, что у лечащего врача есть сильный интерес к тому, чтобы представить свое лечение успешным. Так как он, подобно пациенту, тоже вложил очень много усилий в данный случай болезни, то он вполне мог бы склоняться к тому, чтобы смотреть на результат лечения через розовые очки. В этом отношении неподтвержденные высказывания ни в коем случае нельзя принимать за чистую монету – все равно, исходят ли они от пациента или от психоаналитика. Что нам нужно, это объективный критерий оценки, который говорит нам с достаточной уверенностью, наступило ли действительно в состоянии больного значительное и продолжительное улучшение. Такое доказательство никогда не приводилось со стороны психоаналитиков. Они самовластно и твердо придерживаются своей личной оценки процесса болезни или процесса выздоровления своих собственных пациентов. Мы не можем терпеть такую субъективность при научном подходе.

То, что они не проводят клинических опытов, психоаналитики обосновывают иногда трудностями такого предприятия, которое не только должно работать с экспериментальными группами и контрольными группами, но и требует продолжающихся довольно долгое время повторных обследований. Не следует спорить с тем, что это трудно, и мы в дальнейшем также подробно рассмотрим эти трудности. Мы должны, тем не менее, пояснить здесь один очень важный момент: если ученый выдвигает претензию на то, что он чего-то добился – как, например, разработал новый метод лечения – то бремя доказывания лежит, само собой разумеется, на нем. В действительности для исследователя гораздо труднее доказать свою теорию, чем сначала когда-то придумать ее. Но трудности этого рода принадлежат к процессу развития любой науки, они отнюдь не ограничены психоанализом. Так, например, одна из дедукций из гелиоцентрической системы Коперника говорила о том, что должны были бы наблюдаться звездные параллаксы, то есть, относительные позиции неподвижных звезд должны, скажем так, в декабре быть другими, чем в июне, так как Земля за это время передвинулась бы вокруг Солнца. Доказательство этого было крайне трудным, а именно из-за включаемых в расчеты поистине астрономических удалений; изменения углов наблюдения были настолько малы, что потребовалось 250 лет, прежде чем их вообще можно было пронаблюдать! Трудности этого рода в науке входят в повестку дня; и их необходимо от случая к случаю преодолевать, прежде чем теория может стать (обще-)принятой. Психоаналитики часто насмехаются над усилиями проводить клинические опыты при психоаналитическом лечении, причем они ссылаются на вышеупомянутую проблематику; но, тем не менее, пока такие исследования не принесут пригодного результата, психоаналитики не имеют права заявлять о каких-либо успехах излечения.

Во всяком случае, тот факт, что они до сих пор полностью уклонялись от этого своего долга, бросает действительно тусклый свет на их чувство ответственности – и как ученых, и как врачей.