Зигзаги судьбы

В конце сезона с нами расплатились двумя флягами меда, и мы вернулись в Москву, нагруженные медом, трофейной прялкой и добротной козьей шерстью. Фляги с медом стояли у нас дома в коридоре. Вадик, которому был год, некоторое время пасся вокруг них, а потом разработал метод добычи меда. Он вставал на цыпочки, запускал руку в горлышко фляги и делал круговые движения кистью. Накрутив таким образом немного меда на руку, садился на пол и начинал его сосредоточенно облизывать. Потом процесс повторялся. Если флягу закрывали, Вадик возмущался и жестами и отдельными восклицаниями просил, чтобы флягу открыли. Его периодически приходилось всего отмывать, так как он весь умазывался медом и ко всему прилипал.

Зимой я развесила объявления, что пряду собачью шерсть. У меня появились заказы. Приносили, в основном, шерсть от собак колли. Шерсть была длинная, ее легко было расчесывать и приятно прясть. За работу я брала деньги или оставляла себе часть шерсти, из которой вязала детям теплые собачьи носки. Прядение стало моим любимым занятием. Это был очень медитативный процесс. Уложив детей спать, я ставила себе какую-нибудь классическую музыку и усаживалась за прялку. Время растягивалось и текло очень медленно, в голове и душе был полный покой.

Узнав, что мы вернулись в Москву, объявился Володя. Он стал порываться встречаться с Егором, куда-нибудь с ним ходить, но все попытки кончались неудачно. Володя либо вообще не появлялся, либо приходил пьяный. Егор ждал, расстраивался и некоторое время потом переживал. За эти несколько лет Володя спился и выглядел совсем плохо — зубы и волосы повыпадали, он сильно похудел и постарел. Институт давно бросил, так и не закончив его.

Деньги на детей давать отказывался, говорил, что нет. Влад поднял вопрос об усыновлении Егора и Маши. После долгих и муторных переговоров и нервотрепки Володя дал, наконец, согласие и подписал бумаги. Сработало то, что не надо будет платить алименты. (Через несколько лет я узнала, что Володя окончательно спился и в 50 лет умер от сердечного приступа.)

Так как у нас было трое детей, мы считались многодетной семьей. Мне выдали удостоверение, по которому я могла ездить бесплатно в московском транспорте и раз в неделю отовариваться продуктами в многодетном киоске. Там продавали курицу, гречневую крупу (по килограмму на ребенка), копченую колбасу, тушенку, сгущенку, печень трески и шпроты, свежие огурцы к 8 марта, шоколадные конфеты и коньяк. Летом еще выдавали сахарный песок для заготовок. Все это было дефицитом и в магазинах для простых смертных отсутствовало. В магазине «Детский мир» тоже был такой отдел, где можно было купить дефицитные хлопчатобумажные колготки. Туда же иногда завозили овчинные шубки. Но сначала нужно было записаться, и потом неделю ходить отмечаться, пока не подойдет очередь. Кто не приходил, того вычеркивали из списка. Шубу давали только одну, независимо от количества детей. Пару раз я посылала отмечаться Егора, которому было тогда лет одиннадцать. Его появление вызывало бурное сочувствие у сердобольных мам и бабушек, а когда узнавали, что шуба для младшего брата, умилялись еще больше и пропускали Егора вперед.

Сейчас, глядя на прилавки супермаркетов, изобилующих разнообразной продукцией, даже трудно себе представить, как было раньше, когда в магазинах мало что можно было купить, или же приходилось выстаивать длинные очереди. Помню, как в наш универсам иногда привозили кур. Привозили их совсем немного, и народ скапливался у двери подсобного помещения, в мрачном ожидании готовясь к бою. И вот эта дверь открывалась, оттуда рабочий выкатывал тележку, нагруженную синеватого цвета жилистыми курами, а сам быстро скрывался за дверью, чтоб не затоптали. Толпа кидалась на эту тележку, пихаясь локтями и вырывая кур друг у друга из рук. Тележка опустевала в одну минуту. Неудачники грустно разбредались с пустыми руками. И хоть были эти куры худые и жилистые, и варить их надо было часа три, зато аромат настоящего куриного супа разносился по всей квартире…

Письма

Прошло полтора года, нам наскучила московская жизнь и мы стали подумывать, куда бы уехать. Это был конец 80-х годов, время правления Горбачева. В стране происходили большие изменения, зазвучали такие слова, как «гласность», «свобода слова и печати», «перестройка». Рушились старые системы. В сфере образования тоже происходили перемены, стали появляться альтернативные школьные программы. Мы подумали, почему бы нам тоже не создать свою авторскую программу и не уехать с ней куда-нибудь в глубинку, где мы могли бы нести просвещение в народ. Все-таки мы оба были учителями, у нас было много идей, энергии и энтузиазма и было чем поделиться.