Зигзаги судьбы

Печь все время подтапливалась для тепла, и похлебка всегда была горячей. В другом котле был чай или кофе. После школы к нам в цех приходил Егор, обедал из общего котла и шел домой делать уроки, играть или слушать пластинки. Ему уже было 8 лет, и он был вполне самостоятельный. Машу согласилась забирать к себе домой на вечер заведующая детским садом.

Обезжиренные и дочиста выскобленные шкурки становились мягкими и шелковистыми. Они набивались на правилки, подсыхали. Потом их разминали и, вывернув мехом наружу, запускали в крутящийся барабан с опилками, пропитанными бензином. Это был последний этап удаления жира с меха. После барабана мех расчесывали и сдавали готовую шкурку приемщику. Тот придирчиво все осматривал изнутри и снаружи, дул на шерсть, чтобы проверить, нет ли слипшихся волосков, и определял категорию качества самой шкурки и обработки.

Ободранные тушки лисиц выбрасывались на улицу и их периодически вывозили на поле за пределы фермы и сваливали в большую кучу. Над ними тучами кружились вороны. Потом это все чем-то поливалось и сжигалось.

Однажды я сильно порезала об косу большой палец на правой руке. Помазав его йодом и забинтовав, продолжила работу. На следующий день палец покраснел и распух, распухли также лимфатические узлы под мышкой, начались недомогание и озноб, поднялась температура. Я пошла в медпункт и попросила больничный, но мне его не дали, сказав, что порез пальца не является достаточным основанием для больничного. Палец болел и не заживал дней 10. У меня была слабость, иногда небольшая температура, и распухшие лимфузлы. Но постепенно все прошло. Потом мне кто-то сказал, что в рану попал трупный яд, который мог вызвать заражение крови, и, вообще, от этого можно было умереть. Но мой организм как-то сам с этим справился, и я выжила.

В декабре у лисиц начался гон, и мы стали спаривать отобранных самок и самцов. Самку подсаживали в клетку к самцу и со специальной вышки наблюдали за процессом спаривания. Если все прошло успешно, подсаживали другую самку. Это была длительная процедура, и на этой вышке мы дежурили ночами по очереди.

В какой-то момент у меня начала сильно чесаться голова. Я поделилась этим с женщинами на ферме, сказав, что у меня, видимо, на что-то аллергия. Надо мной начали смеяться: «Никакая это не аллергия. Вошки у тебя завелись. Привыкай, это здесь обычное дело. Тут тебе не Москва». Для меня это был полный шок. В ужасе я побежала на дизельную станцию и попросила у моториста бутылку керосина. Дома вылила эту бутылку себе на голову, завязалась полотенцем и просидела 2 часа. Голова горела огнем, но я терпела. В результате этой процедуры вши полностью вымерли, но стали выпадать волосы. Пришлось подстричься. Егора я обрила наголо, а Машу тоже подстригла покороче. Потом приходилось тщательно следить, чтобы никто из нас опять не подхватил вшей.

Новогодний концерт и его последствия

Как-то в начале декабря к нам в обработочный цех зашел Владислав Васильевич. Оказалось, что он искал меня. Сказал, что готовит в школе новогодний концерт и слышал, что я играю на гитаре и пою. И спросил, не соглашусь ли я поучаствовать. Я согласилась. Начались репетиции. У нас образовалось трио — Владислав Васильевич сам тоже играл на гитаре и пел, и еще у нас был ударник — молодой парень, игравший на барабанах и тарелках. Мы подолгу репетировали в школьном спортивном зале, а во время перерывов играли там же в волейбол или баскетбол. В моей тоскливой работе появился просвет. За время репетиций мы очень подружились с Владиславом. Мы были ровесники. Он закончил педагогический институт в Минске и тоже в поисках романтики и нового опыта приехал в Троицу преподавать английский и немецкий языки. По вечерам мы с детьми иногда приходили к нему в гости. Владислав жил в маленькой однокомнатной избушке, где всегда было уютно и тепло от натопленной печки. Мы о чем-нибудь беседовали, он угощал нас чаем со сгущенкой и потом провожал домой, катая детей на санках. Постепенно наша дружба переросла в любовь. Это было совсем новое для меня чувство. Владислав был интеллигентный, образованный, со спокойным и мягким характером. У него были разнообразные интересы и умения: играл на гитаре, хорошо рисовал, плел удивительные вещи из макраме, резал по дереву, мог что-нибудь починить или смастерить. Мне было с ним интересно. Он настоял, чтобы я ушла со зверофермы, и помог мне устроиться работать в школу.

Наконец, мы решили съехаться, и к концу января Влад перевез к нам свои немногочисленные вещи.