Зигзаги судьбы

В следующей главе я опишу все, что происходило на ферме. С тех пор прошло уже много лет, и у меня не раз возникала мысль описать весь процесс и послать это в какой-нибудь пушной или модный журнал, чтобы люди, любящие носить меха, имели хоть какое-то представление, что за этим стоит. Сама я с тех пор мех больше не ношу. Но я понимала, что этот материал никто не захочет публиковать. И вот сейчас у меня представилась возможность об этом рассказать. Молодому поколению и тем, кому не безразлична участь нашей планеты и отношение нас, людей, к братьям нашим меньшим, нужно об этом знать. Может быть, мы все-таки, наконец, изменимся.

Тем не менее, особо чувствительным людям я советую пропустить эту главу.

Ферма черно-бурых лисиц

Ряды клеток стояли на улице под навесами. Клетки были металлические, решетчатые, по размеру достаточные для того, чтобы лисе встать и сделать пару шагов. С передней стенки клеток снизу были прикреплены крутящиеся на гвоздике миски. Половина миски торчала наружу, туда накладывалась еда, и эта часть миски поворачивалась внутрь клетки. Таким образом, при кормлении не нужно было открывать дверцу.

В клетках поодиночке сидели черно-бурые лисицы. Они были дикие, злобно и затравленно смотрели на приближающихся людей или забивались в дальний угол клетки. Некоторые лисы монотонно, как маятник, мотались туда-сюда по своей темнице. У каждого зверовода была своя группа.

Мне тоже выделили группу в 367 лисиц. Их надо было кормить и регулярно убирать у них под клетками. Работали в две смены: утром с 8.00 до 11.00, и после обеда с 14.00 до 17.00 вечера. В большом кормовом цехе стояла огромная электрическая мясорубка, в которую бросали головы и расчлененные туши лошадей, потроха, рыбу, куколки тутового шелкопряда, зерно, рыбий жир, комбикорм и дрожжи, а летом еще и крапиву. Все это перемалывалось и превращалось в густую коричневую и довольно вонючую массу. Мы подъезжали с тачками, заслонка открывалась, и в подставленное ведро вываливалась эта каша, которую нужно было опрокинуть в тачку. Набрав два ведра, отъезжали, и подходил следующий. Замешкавшийся у мясорубки зверовод покрывался матом. Это был конвеер, все торопились поскорее справиться с работой и уйти домой. На мою группу уходило 20 ведер этой каши. Дальше нужно было большим черпаком раздать еду по клеткам. Порции были большие. Лисы настороженно ждали, когда я отойду, и жадно набрасывались на еду. Помимо взрослых лисиц, в группах было много молодняка, народившегося этой весной. Подростки-лисята были очень симпатичные, круглые, пушистые. Черная шерсть у концов светлела, придавая шкурке красивый серебристый оттенок.

Справившись с чисткой и кормежкой, мы шли домой. Перерыв в дневные часы был очень кстати, я могла приготовить еду и встретить Егора из школы. После работы забирала Машу из садика и уже весь вечер была дома с детьми. Поначалу я очень уставала, таскать тяжелые ведра и тачки было трудно. Потом втянулась и даже перестала реагировать на мат.

Еды нам выделяли вдоволь. Недалеко от фермы находился большой склад, где хранились замороженные туши лошадей и кучи мороженой рыбы для корма лисам. Нам разрешали заходить на этот склад и брать сколько чего нужно. Там всегда стояла бензопила, которой можно было отпилить себе часть лошадиной ноги или распилить здоровую рыбину. Конина была жесткая, со специфическим запахом и вкусом. Так что мы, в основном, питались рыбой. На складе были горы щук, налимов, сигов, лещей, попадались осетры и стерляди. Я изощрялась, как могла, — пекла пироги со щукой и луком, делала рыбные котлеты, варила уху из налимьей печенки…

К середине осени начались холода, и лисы стали набирать зимний мех. Все они были упитанные, пушистые и красивые. Среди них почти в каждой группе попадались «генетические неудачники». Была парочка таких лисят и у меня. Почему-то их щенячий пушок так и не сменился шерстью, и они были облезлые и страшненькие. Мы называли их «пухлявиками». Эти «пухлявики» по каким-то загадочным причинам были необычайно ручными и ласковыми. Завидя человека, они виляли хвостом, скулили и просились на руки. Они первыми подлежали выбраковке, но мы оттягивали этот момент, сколько могли. Их было жалко, с ними можно было поиграть и потаскать на руках. Они лизали руки и лицо и были рады любому вниманию.

Еще попадались в группах «грызуны». Это какое-то заболевание, причина которого была неизвестна. Лисы с визгом вертелись волчком, ловя свой хвост, или грызли лапы. Если таких лисиц вовремя не забить, они отгрызали себе лапы, хвосты или прогрызали животы.