Зияющие высоты

Возможна ли самодостаточная личность, особенно в таком обществе, как наше, без души, а значит, без Бога, этой отчужденной от себя идеальной Души, с которой индивид соотносит свои мысли, чувства, поступки, а значит, в конечном счете и без религии, без своей религии, как бы ни близка она была к другим традиционным верованиям? Религиозная интуиция, религиозная потребность неистребимы, даже если обходятся без веры в загробное царство.

А Зиновьев создал свою собственную религию, с заповедями, близкими христианским, но все же отличными от них. Он жил и живет согласно этим заповедям, благодаря чему он, гениальный «юродивый» советской философии и литературы, сумел противостоять безмозглому Левиафану.

Многолетняя, со студенческой скамьи непрерываемая дружба дает мне счастливые право и обязанность сказать эти несколько слов о друге, которого я считаю и учителем.

КАРЛ КАНТОР,

философ

НЕ КРИВИЛ ДУШОЙ, НЕ ПРИСПОСАБЛИВАЛСЯ… Интервью Александра Зиновьева

Соедините Щедрина, Бердяева и Высоцкого, и вы, возможно, получите известное представление о Зиновьеве. Он в чем-то воплощает ушедший в прошлое тип русского интеллигента-разночинца со всеми его противоречиями. Выходец из патриархальной крестьянской семьи и блестяще образованный философ, тонкий аналитик и поэт-популист, не чурающийся самых острых выражений. Как сочетается высокая культура с распиванием пива на грязном ящике вместе с корешами-забулдыгами — загадка того общества, бардом и обвинителем которого он стал.

В разгар брежневского застоя профессор, доктор наук рискнул опубликовать в западном издательстве книгу, в которой издевался над увешанным звездами «ефрейториссимусом». Это стоило Зиновьеву, добровольцу в годы войны, лишения не только ученых степеней, но и боевых наград, которые он заслужил на фронте.

Пером Зиновьева написано больше 20 книг. Но в СССР изданы только его работы по логике, остальные — исключительно за рубежом. Кого-то они восхищают, кого-то шокируют, даже оскорбляют; одних побуждают глубоко задуматься, других — не менее глубоко возмутиться. Зиновьев-сатирик беспощаден, другой вопрос — всегда ли, изобличая, он справедлив.

Недавно я встретился с ним в его мюнхенской квартире. Там и родилось это интервью.

ЕВГЕНИЙ АМБАРЦУМОВ

Е. А.: Мы знакомы с тобой очень давно, я уже не помню, когда ты уехал, но помню очень хорошо, что ты был доведен до крайности. Как все это произошло, с чего началось?

А. 3.: В 1976 году на Западе была напечатана моя книга «Зияющие высоты». В наказание за это я был уволен с работы, лишен ученых степеней и званий. В 1978 году мне предложили в течение нескольких дней покинуть страну, угрожая в противном случае тюрьмой и ссылкой. Жить нам с женой и дочерью было не на что. Никакой надежды получить работу по профессии не было. И я принял «предложение» властей. Вскоре меня лишили советского гражданства. С тех пор я живу в ФРГ.

Е. А.: Помню, какое ошеломляющее впечатление на меня произвела эта книга, которую ты мне давал читать с твоими поправками по печатному уже тексту. Я тогда тебе говорил, что она на уровне Свифта и Щедрина. Меня поразила глубина и острота социального анализа, но и очень необычная литературная форма, так сказать, поэтика автора. Кем прежде всего считаешь ты себя — писателем-сатириком или исследователем-социологом, социальным мыслителем? Или синтез того и другого?