Зима 0001

Выйдя на этаже, он сразу заметил, что дверь его квартиры открыта. Внутри было душно, как в музее. Единственным источником света служило окно, но солнце уже перелезло за крышу, и защитное стекло пропускало лишь бледные сумерки.

- Сосед! Плафоны, телесеть, почта, - распорядился Егор.

В комнате ничто не шелохнулось.

- Сосед! - крикнул он.

Мажордом не ответил.

Егор на ощупь разыскал пульт и потыкал им в монитор. Сеть не включалась. Вентиляция, водопровод и утилизатор также не работали. Лишь в стене, под самым потолком, вяло подмигивали часы:

00:00.

Егор открыл гардероб и порылся на нижней полке. Там лежало несколько коробок, набитых каким-то хламом, и одна, тяжелая - со старым квазиинтеллект-блоком. Егор извлек из гнезда мертвого Соседа, затем взял

Холуя, бережно вытер его платком и вставил в квадратную нишу.

- Холуй, привет.

- Привет, хозяин.

Егор подпрыгнул от радости.

- Холуй, у тебя встроенных часов нет?

- Нет, хозяин. По какой программе меблировка?

- Не надо. Ты вот что. Давай-ка мне телесеть.

- Какой канал, хозяин?

- Все, какие есть. Мозаику давай.

- В наличии только девять, - сообщил Холуй.

- Знаю, - отмахнулся Егор. - Постой-ка!.. В сети девять каналов. А сколько должно быть?

- Должно быть пятнадцать.

- Ты... это откуда?..

- У меня память, хозяин. В смысле, кристалл. На нем и записано.

- Что еще у тебя записано?

- Требование некорректно. Большой объем информации.

- Ну, как с каналами. Было так, стало эдак... Короче, ищи отличия.

- Большой объем информации. Конкретизируй.

- Что, отличий много?

- Девяносто процентов.

- Это ты для красного словца сказал? Фигура речи?

- Фигуры речи делать не умею, - отозвался Холуй. - Девяносто целых две десятых процента несовпадений. Установки изменены.

- Та-ак... - Егор присел на журнальный столик и поболтал ногами. Вторжения в домашнюю сеть?..

- Неоднократно.

- Замена личных документов?..

- Неоднократно.

- Появление неопознанных линий связи...

- Неоднократно, - повторил мажордом.

- Почему ты все это помнишь?

- Информация в кристалле. Кристалл вечный.

- Вечный?!

- Условно. На него пожизненная гарантия.

- Почему же остальные этого не помнят?

- Запрос некорректен.

- Эх ты, Холуй...

Егор посмотрел на девять окошек в стене - олимпиада давала себя знать. По всем девяти программам заплывали-забегали-запрыгивали мускулистые граждане.

Спецканала не было и в помине. Егор вышел в почтовую сеть, побродил, помыкался, но фирмы не нашел.

- Холуй!

- Слушаю, хозяин.

- Он ведь и тебя... Скоро. Соловья хоть прячут. Я бы тебя тоже спрятал, да не знаю где.

- Команда некорректна.

- Все ты понял... Ты прости меня. За Холуя. Это я так...

- Мне безразлично, - ответил мажордом и, кажется, усмехнулся.

- Холуй... прощай навсегда, - с трудом выговорил Егор.

- Подтвердить или отменить.

- Подтверждаю. Прощай навсегда.

- Принято.

Егор физически ощутил, как в блоке сгорают тончайшие цепи, как размагничивается условно вечный кристалл, и память, роднившая его с допотопным КИБом, стирается, превращаясь в нескончаемый ряд нулей.

Часы в мониторе вдруг вспыхнули и пошли - но пошли странно, не по-человечески: 99:99... 99:98... 99:97,..

Дверь Егор запирать не стал. Незачем.

Он вызвал лифт, и кабина слева тут же открылась. Из нее вышел невысокий мужчина с торчащими ушами - тот, которого Егор видел по пути в метео. Теперь он его узнал и удивился, как мог не узнать раньше. Это был Степан Голенко, "самый дорогой курьер на Близнеце". В действительности - специалист по особо щекотливым делам, мастер на все свои длинные руки. Сотрудники фирмы его презирали и, как водится, боялись. Не боялся один Топорков.

Голенко встал возле лифта и болезненно задумался, словно пытался вспомнить то, чего никогда не было.

- Степан! - окликнул его Егор.

Голенко поднял голову и раскрыл рот.. Постояв так минуту или две, он вернулся в прежнее положение: подбородок на груди, руки висят двумя веревками.

- Степан, что с тобой? Так с утра и ездишь? Тот снова посмотрел куда-то мимо и нажал кнопку вызова. Кабина оставалась на этаже, поэтому двери раскрылись сразу. Голенко механически шагнул внутрь и поехал, судя по стрелке, вверх.

Вскоре прибыл другой лифт, и Егор отправился на пятый этаж. Ему нужно было связаться с Топорковым, и чем быстрее, тем лучше. Он приказал себе выбросить Голенко из головы, однако этого сделать не удавалось. Степа-курьер засел в мозгу крепко.

Сойти с ума Голенко не мог, там и сходить-то не с чего. Горе какое стряслось? С горя на лифте не катаются, тем более - целый день. Болезнь? Тоже вряд ли. Вид бодрый, шальной только. Или нет, не шальной - выключенный у него вид, вот что. Был бы у Голенко в башке КИБ - тогда было бы ясно. КИБ разрушился, сам или по команде, а тело болтается, пока на склад не заберут.

Чушь, обругал себя Егор. Чушь и бред! Роботы - они в книжках и сериалах, их даже в музее не было. Их просто не существует, и уж Степа Голенко, конечно, не робот. Но его же выключили...