Зима

Вадим умирал. Его демоны вели его к смерти. Он пытался бороться, но они были сильны и ужасны. На третий день скитаний в окрестностях Тулы он вышел к корпусам гостиницы с названием «Ясная поляна». Он подошёл к девушке за стойкой, которая оформляла гостей, сказал, что потерял документы, и попросил остатков еды от завтрака из столовой. Выглядел он не очень, и девушка предложилаему подождать на улице. Он всё время шёл куда-то, не останавливаясь. Спал на скамейках, на земле урывками и уходил в другое место. Души он не чувствовал, наверное, он проиграл её в казино. Демоны гнали его подальше от жилищ, но муки помогали выживать. Он испытывал такую боль всего себя, в целом, что ему было всё равно, где он находится. Когда было так… больно, демоны отступали, и он видел края неба и ужасную глубину земли. Временами ему самому удавалось отогнать чудовищ – Вадим яростно наступал, бросался на безобразные шеи и сжимал их. От демонов шло зловоние. Он задыхался, кашлял и отступал. Девушка принесла ему остатки еды и бутылку с водой. Он поблагодарил и стал есть.

– Можно я ещё приду? – спросил он девушку.

– Приходите. Если я буду дежурная, накормлю.

Он кивнул и пошёл по тропинке в глубину елового леса. Была весна. Пели птицы.

– Отец Андрей! Поговорите со мной! Можете как друг, а не как священник?

– Подожди меня. После службы выйду, и поговорим за трапезой.

Николай бродил по церковному двору. Цвела черёмуха и тюльпаны. Дорожки, посыпанные гравием и камушками, сверкали на солнце. Николай, ожидая отца Андрея, наблюдал за бабочками-капустницами, облепившими вкусные цветы. Бабочки оказались злобными существами. Они добивали слабых бабочек: падали на них сверху и старались убить. Те держались до последнего, а потом падали на землю уже мёртвые. Это была борьба не на жизнь, а на смерть.

В маленькой трапезной был полумрак. Деревянный стол, на который матушкаЕлизавета накрывала обед, на стенах иконы, за занавесками – май.Андрей помолился, благословил, перекрестил еду, и они сели.

– Я совсем один, – начал Николай.

– Ты не один, ты с Богом, – продолжил Андрей.

– Я с Богом, но я семейный человек. Мне нужна семья. Никогда не хотел отшельничества.

– Был семейным. Теперь ты один. С Богом.И сколько это будет продолжаться, Ему и известно.

– А любовь?

– Что любовь?

– Она нам посылается за заслуги или вопреки заслугам, или это качество самого человека?

– Бог есть Любовь. Любовь – это часть Бога в тебе. Но человек – как мутное стекло, порой настолько мутное, что любви-то и не видно! Если любишь, то любишь всё! Несовершенное стараешься воспитать, но любишь! И понимаешь, что это – Его, тебе не принадлежит, не имеешь ты права дискредитировать, принижать, опошлятьлюбовь!

– Кажется, я влюбился.

– Хорошо. А теперь тебе «влюбился» надо превратить в «люблю». А «люблю» – это навсегда. Ты должен воспитывать «влюбился» – заботиться, жертвовать – человеком быть! А того, в кого влюбился, люби без поблажек для себя, без желания перехитрить и спрятаться. Всему надо учиться.

– У неё ребёнок.

– Воспитаешь.

– На бумаге у неё есть муж. Но она живёт одна.

– Смотри… Муж не просто так даётся. А тем более, ты говоришь, ребёнок.

– Мне тоже жена была дана. И что?

– У вас не было детей. Вы жили для самих себя и этим губили друг друга.

– А если Бог не давал?

– Не просто так не давал. Всему есть причина. Ничего без причины не бывает. А причина – она либо сзади, либо впереди. Молись. Люби Бога. Это – главное. Остальное приложится или не приложится, но останется с тобой только твоё, не принадлежащее никому, не ворованное. Надо стать воистину одиноким, не заполненным никем, и душа тогда начнёт алкать объединения, а если тебе не с кем будет объединяться, объединишься ты с Богом. И дорогой мой Николай! После сего процесса все остальные процессы станут как будто игрушечными, второстепенными. Вот мы с матушкой Елизаветой не бранимся. А чего нам браниться? Чего делить? Только любовь у нас с ней друг к другу, только сострадание, ибо без сострадания какая любовь? Ты давай над душой работай. Очищай душу, твори дела добрые, тогда Бог подскажет тебе, как быть и что делать. У вас с Богом всегда идёт диалог, и какой же это диалог прекрасный и глубокий! Весь мир говорит с тобой Его голосом!

Андрей умолк и посмотрел в окно. За окном собиралась гроза. Огромные облака объединялись в ещё более огромные и делили территорию неба. Небо оказалось в размерах очень небольшим. Облака теснились с рёвом и огнём, потом, вдруг, угомонились, и, как из дырявых ветхих мешков, посыпались из них дождинки и застучали по крыше трапезной.

Прошла неделя, как Дмитрий Андреевич и Авед Гургенович приехали на хутор. Возможно, приехав на хутор не при смерти, реальных изменений и явных трансформаций с Дмитрием Андреевичем бы не произошло. Но день шёл за днём, и он, пожилой мужчина, проживший большую часть своей жизни, расправлялся, и душа его, доселе дремавшая, пробуждалась и начинала чувствовать мир и потихоньку терять себя.