Зима была холодной

Внезапно Киллиан резко выдохнул и сел, опираясь на здоровую руку и обводя мутным взглядом комнату, видимо, в поисках оружия.

— Снова кошмар? — участливо спросила Алексис, глядя на него снизу вверх. Киллиан вздрогнул, явно не понимая, где находится. Моргнул, словно надеялся, что она пропадёт — со следом подушки на правой щеке, ясным взглядом и приоткрытыми губами, так и манящими к ним прикоснуться.

— Вы так и спали, не расплетаясь? — вопрос сорвался с языка прежде, чем он успел подумать. Алексис нахмурилась, поднесла руку к волосам, будто проверяя, надёжно ли закреплена на голове коса, и встретилась с насмешливым взглядом. Раздраженно выдохнула и поспешила подняться, тут же делая два шага назад, отступая как можно дальше от кровати и от Киллиана.

— Мне пора собираться в церковь, — сухо ответила она, заранее ёжась от мысли, что надо выйти на улицу в отхожее место.

— Оставьте, — отмахнулся Киллиан, удобнее устраиваясь на кровати, на которой теперь мог расположиться с комфортом. Алексис с лёгкой завистью наблюдала за тем, как он закинул руку за голову, подталкивая удобнее подушку. — Колум не станет проводить службу после бури — едва ли кто-то сможет приехать — дороги на дальние фермы наверняка размыло. Повезло ещё, если никто не пострадал.

— И что же теперь делать? — растеряно спросила Алексис, не уточняя, что речь идёт прежде всего о пребывании Киллиана в доме. Но тот понял всё сам.

— Если вы одолжите мне лошадь, я уеду к обеду, как утихнет дождь, — успокаивающе проговорил он. Стоило бы обрадоваться, но при мысли, что снова останется одна, Алексис внезапно стало грустно. Она накинула на плечи платок и вышла на крыльцо, глубоко вдыхая влажный воздух, напоенный ароматами земли и хвои. Он отрезвлял, выветривая из головы непонятные, несвойственные ей мысли. Киллиан должен уехать как можно скорее — это огромная удача, что никто до сих пор не прознал, что он здесь.

Прежде чем вернуться в дом, Алексис заглянула в амбар: проверить лошадь и убедиться, что крыша во время бури нигде не текла. И была крайне разочарована тем, что внутри тепло и сухо. Испытывая глухое, неосознанное раздражение, Алексис долго сражалась с колодцем, ворот которого заел и не хотел крутиться. Потом едва не поскользнулась на мокрых ступеньках и уже в доме собралась было возмутиться, что Киллиан не спешит собираться да так и замерла на пороге.

Он сидел на кровати, раздетый по пояс, и озадаченно разглядывал повязку, осторожно прощупывая её. Полностью поглощённый этим занятием, он даже не сразу заметил, как вошла Алексис, а как заметил, непринужденно кивнул на плечо, приглашая подойти ближе.

— Кажется, на этот раз швы держатся, — довольно заметил он, наблюдая, как она ставит ведро и медленно приближается. — Вы — большая молодец.

— Приходилось встречаться с подобными ранами, — рассеянно проговорила Алексис, с трудом проталкивая слова через пересохшее горло. Одно дело — перевязывать рану, спешно останавливая кровь, или накладывать шов, когда он метался в бреду. Другое — подойти и коснуться его плеча сейчас, средь бела дня, не в госпитале. Алексис склонилась над ним, радуясь, что Киллиан не смотрит на неё, разглядывая свои ладони, лежащие на коленях. Пробежав намётанным взглядом по перевязке, Алексис не удержалась, получив возможность открыто изучить плечо и спину сидящего перед ней мужчины.

Шрам, уродовавший правый бок, при свете дня казался ещё страшнее. Даже представить себе, что мог испытывать человек, получивший такой ожог, было жутко.

— Это было больно, — словно прочитав её мысли, ответил Киллиан. Алексис встрепенулась, выпрямляясь, чувствуя, как вспыхнули щёки. — Бочки стояли слишком близко, когда взорвался снаряд. Нас буквально залило кипящим маслом.

— Простите, я не хотела…

— Не стоит, — дёрнул уголком губ Киллиан. — Это давно в прошлом. Четыре года прошло. Я почти забыл.

— Не верю, — покачала головой Алексис. И рассеянно уточнила: — Четыре года?

— Битва при Чаттануге, слыхали? — Благо, Киллиан уже отвернулся, потянувшись за рубашкой, поэтому не заметил, как она побледнела. Поддерживать разговор далее не хотелось. Алексис молча помогла надеть рубашку и ушла к печке, присаживаясь перед ней и разжигая огонь. Вскоре на плите уже шипел чайник, вчерашние пироги, привезённые из города, заняли своё место на столе. И только когда Киллиан вышел из дома, она опустилась на стул, проводя дрожащей рукой по лицу. Почему она не думала о том, что Киллиан сражался с Джоном? Против Джона. Можно было легко представить, как они стоят друг напротив друга, с ружьями наперевес. Можно было, но не хотелось.

— У вас только одна лошадь, — заявил Киллиан с порога.

— Это вас удивляет? — прохладно осведомилась Алексис, разливая кофе по кружкам. — Простите, но мои конюшни остались в Вирджинии.

— И много там было лошадей? — внезапно заинтересовался он, усаживаясь за стол и подтягивая к себе кофе.

— Около сорока, — равнодушно пожала она плечами, протягивая тарелку с пирогом. Киллиан тихо присвистнул.

— Зачем держать столько лошадей сразу? Что вы с ними делали? Разводили?