Зима была холодной

Город встревожено гудел, пока Мередит усаживала детей в повозку. Алексис вполуха слушала причитания миссис Джонсон, пережившей не один набег. Женщина непрерывно крестилась, закатывая глаза и готовясь вот-вот завалиться в обморок. Отчего-то страшно не было. Алексис смотрела в перепуганные лица женщин, вспоминая, как она замирала, когда фронт приблизился к плантациям настолько, что можно было расслышать канонаду. Едва ли это было страшнее мифической угрозы нападения. Да и кому нужно нападать на город, в котором множество мужчин и ружей?

— Может, останешься сегодня у нас? — спросила Мередит, забираясь в повозку. Алексис упрямо покачала головой и, попрощавшись с подругой, побрела по дороге к своей лошадке. Надо всё-таки научиться ездить верхом, потому что каждый раз катать повозку по грязи — то ещё удовольствие. Она уже собралась отъезжать, когда услышала знакомый голос и замерла, сжимаясь, одновременно мечтая стать как можно незаметнее и бежать навстречу, отговаривая от очередного безрассудного поступка.

У салуна собрались мужчины, громко обсуждая последние новости и отчаянно споря. Кто-то доказывал, что надо организовать патрулирование вокруг города и ближних домов в округе, другие отговаривали, утверждая, что лучше остаться в городе и защищать своё имущество от дикарей. Фрэнк лениво покачивал револьвером, который держал в руке, с усмешкой пытаясь охладить горячие головы. Осторожно вытянув шею, Алексис разглядела Киллиана, стоявшего рядом. Нет, к её облегчению, тот не торопился вскакивать на коня. Он вяло переругивался с цирюльником, засунув руки в карманы.

Алексис неохотно щёлкнула поводьями — просто сидеть и глазеть на мужчин становилось неприлично. Вздохнув, она плотнее завернулась в плащ: дождь снова принялся накрапывать, превратившись в ливень на полпути к дому. Чувствуя себя невероятно уставшей, Алексис замёрзшими пальцами с трудом распрягла лошадь, ворча вполголоса, что уж ей-то уже повезло оказаться в теплом сухом стойле, насыпала овса, сходила к колодцу за водой, пять минут сражаясь с заедающим воротом, закрыла амбар. И снова к колодцу — набрать воды для себя. Зубы стучали, мокрый подол неприятно бил по ногам, а с плаща у порога налило ещё на половину ведра.

Уже забравшись в постель, сжавшись в комочек под одеялом, Алексис кусала губы, чувствуя себя невероятно одинокой. Он даже не заметил её там, на улице. Даже не кивнул в её сторону. И жалость к себе, вкупе с зарождающейся лихорадкой, захлестнули, заставляя зажмуриться. Как же она устала! Как хотелось иметь возможность просто поговорить с кем-то перед сном. Поделиться, услышать слова поддержки. Может, Мередит права, и откладывать замужество не стоит? Кому она будет нужна через пять лет? А через десять? Так и умрёт в этом домике, не в силах растопить печь и набрать воды? Громко всхлипнув, Алексис обхватила руками подушку и горько зарыдала.

На утро от вчерашней хандры не осталось и следа. Сквозь ставни пробивалось яркое солнце, а простуда отступила под натиском чая с малиной. Небо, синее, яркое, без единого облачка, сверкающий осенним многоцветьем лес — хотелось вдыхать это всё в себя, набирая полные лёгкие. Радуясь выходному, хорошей погоде и предстоящей поездке к Каннингам, Алексис тихо мурлыкала песню, что часто напевала няня, и хлопотала с завтраком. Сегодня их ждал поход в лес. Мередит давно говорила, что, стоит дождям прекратиться на несколько дней, надо спешить за грибами.

Ворот колодца снова застрял, не желая двигаться ни вперёд, ни назад. Ведро повисло где-то посередине, и Алексис зло посмотрела вниз и глухо зарычала.

— Не хотел бы я оказаться на месте этого колодца! — раздался голос за спиной. Резко обернувшись, Алексис увидела капрала Лоуренса, осторожно пустившего лошадь по рыхлой, мокрой земле. — Доброе утро, мэм. Я лишь хотел проверить, всё ли у вас в порядке. Простите, если напугал.

— Ничуть! — Настроение ли было хорошим, или вчерашние мысли, но появление Лоуренса Алексис впервые встретила без раздражения.

— Помочь? — Он кивнул на колодец и, не дожидаясь ответа, спешился. Алексис посторонилась, наблюдая, как он пытается прокрутить ручку. — У вас есть масло? Или хотя бы жир?

— Есть. — Она недоуменно смотрела на него.

— Несите! — Лоуренс принялся расстёгивать мундир. Когда Алексис вернулась с горшочком смальца, он уже стоял в одной рубашке, подкатав рукава. Мундир висел на крыльце, перекинутый через перила. Нырнув в горшочек пальцами, он запрыгнул на колодец и принялся усиленно обмазывать железную ручку, время от времени нетерпеливо махая рукой, чтобы получить новую порцию жира. Явно довольный тем, что может оказать помощь, капрал осторожно подвигал ручку взад-вперёд и спустился на землю. Оглянулся, сорвал лист лопуха, вытер руки и вдруг подмигнул. Залихватски, как мальчишка. Потом налёг на ручку и легко прокрутил ворот, поднимая ведро с водой. Алексис едва удержалась от того, чтобы не захлопать в ладоши.

— Вы действительно спасли меня! — Она наблюдала, как капрал возвращает рукава рубашки на место. — Могу я предложить кофе?